Сегодня,12 ноября, исполнилось бы 85 лет Людмиле Марковне Гурченко.

"Кино – это моя жизнь. Когда я вхожу в маленький задымленный павильон, где ничего не видно на расстоянии вытянутой руки, где пахнет смесью дыма, опилок и клея, понимаю: вот он – рай!"

Она была живой легендой экрана, русской Марлен Дитрих и супер-звездой. Но никогда не обижалась, если поклонники называли ее просто Люсей. Более того, подобное обращение актриса считала самым весомым признаком своего признания у миллионов людей.

Люсе Гурченко было девятнадцать лет, когда она спела новогоднюю песенку про пять минут в кинокартине "Карнавальная ночь". Это была ее вторая роль в кино. Песенка, надо сказать, прозвучала с экрана веселая, оптимистичная, приятная, а сама девятнадцатилетняя актриса зажигательно пела и танцевала в черном платье, с белой муфтой и талией 48 сантиметров.
И буквально на другой день модницы по всей стране принялись одеваться в черное, добывать белые муфты и худеть, стараясь приобрести такую же талию и такой же блеск глаз.
И критика расхвалила показанный комедийный фильм.
И начальство было довольно.
И молодой режиссер Эльдар Рязанов впервые нашел себя в художественном кино, снимая до этого документальные фильмы.


И волна внезапного успеха по все законам жанра могла бы подхватить юную актрису и вынести на вершину карьеры, однако, несмотря на оттепель и 20-й съезд КПСС, время по-прежнему было мутное, советское, и долгие годы прошли, прежде чем Людмила Марковна Гурченко стала выдающейся "примадонной" Советского Союза и знакомой всем по ролям, песням, телепередачам и излишне цветными фотографиями из всесоюзной серии "Актеры советского кино".
А на стыке годов 1956-го и 1957-го, когда вышла на экраны "Карнавальная ночь", ничто не намекало на то, что за плечами этой хрупкой девушки их украинского города Харьков тяжелейшие и страшнейшие дни нацисткой оккупации и ее любимое детство, прерванное кошмарной войной.

В ее автобиографической книге "Аплодисменты" так и сказано: "Для меня жизнь до войны - это музыка! Каждый день новые песни, новые мелодии. Они звучали по радио и на улицах; с утра, когда папа разучивал "новый" репертуар; вечером, когда приходили гости; у соседей на пластинках. Песни и мелодии я схватывала на лету. Я их чисто пела, еще не научившись говорить".
И в той же книге не на пределе соцреализма, а воспоминаниями ребенка, которому в июне 1941-го еще не было шести лет, описано, как началась война…
"Было так весело и празднично. Было лето. Наш детский сад на лето переехал в Ольшаны, под Харьковом. На всех праздниках в садике я пела, на Новый год была Снегурочкой. Воспитательница говорила папе и маме: "Ваша Люся должна стать актрисой". - "Да! Ета ув обязательном пырядке. Так и будить!" - заверял ее папа. Я была влюблена в мальчика Семочку. На сохранившихся фотографиях мы с ним везде рядом. И вдруг родители срочно увозят нас в Харьков. Еще утром мы были в лесу на прогулке. Нарвали ромашек и сиреневых колокольчиков. А вечером уже оказались дома, и увядший букет лежал на диване... Все оборвалось мгновенно, неожиданно… Всего пять с половиной лет я прожила "до войны"... Так мало! "Война, война, война... Сталин, Россия... фашизм, Гитлер... СССР, Родина..." - слышалось отовсюду. Что такое война? Почему они ее боятся?"



В оккупированном Харькове она пела перед немцами, и немец наливал маленькой русской певице целую миску супа, и видела нищего, которого убило осколком снаряда, и дома, в которые попали бомбы, и облавы на рынке, где золотые часы меняли на буханку серого хлеба… А после освобождения Харькова в 1943-м пошла в школу, а после школы уехала в Москву…
"И вот к нашему дому подъехало такси. Меня погрузили - учебники, чемодан, аккордеон. Подумать только - я еду в Москву!! Не хотелось, чтобы были проводы. Вдруг не попаду в институт? Приеду обратно. И так все уже знают, что я еду в Москву, - посмеиваются, пожимают плечами... А тетя Соня честно говорит маме, громко, на весь двор: "Леля! Вы с Марком самасечии! Какая из Люси артистка? Там же одни кости!" До поезда меня провожала мама. "Лель, едь одна. Я ще не здержуся, расплачуся и усе вам испорчу".

Приехала в столицу и поступила во ВГИК с первого захода, поразив приемную комиссию замечательным артистизмом, огромным аккордеоном и вокальными данными… И вот 1956 год.
"Я перешла на третий курс института кинематографии. Мне двадцать лет. На роль Леночки Крыловой в фильме "Карнавальная ночь" пробовалось много актрис. На пробе я исполнила песню Лолиты Торрес из фильма "Возраст любви".
Однако проб она не прошла, и в "Карнавальной ночи" никто бы не увидел никакой Люды Гурченко, но помог Иван Пырьев, тогдашний директор "Мосфильма". Он привел студенку с голосом Лолиты Торрес на съемочную площадку…
И получилось то, что получилось. То, что в каждую новогоднюю ночь показывали на голубом экране, пока не наступила эпоха "С лёгким паром!" того же Эльдара Рязанова… То, о чем сама Гурченко с удивлением написала: "Прошло немало лет после выхода картины на экран. Я уже снялась более чем в пятидесяти фильмах, во многих из них пела. В чем сила и успех картины? Почему эта комедия до сих пор живет?" Может быть, потому, что "эксперимент удался" и девушка (она же героиня ленты) оказалась, по ее признанию, "искренней, верящей в добро, жизнерадостной, полной сил, с желанием непременно выделиться"?
"Какое счастье я испытала, - восклицает актриса, - когда в черном платье, с белой муфточкой пела "Песню о хорошем настроении"! Ведь именно об этом я мечтала в те голодные и страшные вечера в детстве, когда мы с тетей Валей в упоении, среди боа и вееров, мурлыкали мелодии из "Большого вальса"..."

Очень хотелось, чтобы и дальше жизнь продолжалась с тем же настроением, с задорной песней летела вперед. Но внутренние ощущения куда девать? Без этих самых ощущений ничего невозможно делать, двигаться вперед, жить…
"После школы в институте пошли провалы. Не на уроках мастерства, не по другим предметам, даже не в объеме узкой школьной программы - по истории, литературе - нет. Здесь все внешне было пристойно. Но внутри - я-то знаю! - все время я проваливалась, спотыкалась. Чувствуя на лекциях С.А. Герасимова широкий размах его знаний и эрудиции, я понимала, что мне надо необыкновенно много читать; много нового узнать, очистить свою речь, исправить свой вкус, что мне придется постоянно пересматривать и менять свои взгляды на жизнь, на искусство. Я должна была самостоятельно выбираться трудными дорогами из лабиринта запутанных в моем сознании вопросов".
И постоянно догоняют, всплывают в памяти давние эпизоды. Она уже стала известнейшей Людмилой Гурченко, уже третий раз замужем, один из мужей не кто-нибудь, а Иосиф Кобзон, уже получила звание Народной артистки, снялась в "Двадцать лет без войны", в "Пяти вечерах", "Сибириаде", а "вопросы, запутанные в сознании" никуда не делись, и прошлое не давало покоя, и многое не совмещалось, чтобы потом воплотиться в творчестве…

"Женщины находили выход из безвыходного положения и подпоясывали свои серенькие пальто без пуговиц кожаными ремешками мужей, ушедших на фронт. Рождалась "мода". Голодные, замерзшие музыканты исполняли симфоническую музыку в роскошных залах ледяного, блокадного Ленинграда. А каким успехом пользовалась оперетта! Война, голод, горе, симфония, оперетта... Ну как это совместить? А ведь это было! Было! "Всем смертям назло!" А поэзия? А кино? Милое, любимое военное кино! Ты мое детство! А песни? Военные песни... Таких песен больше нет. Есть другие, может, и прекрасные. Но "таких" нет. Сейчас, когда я оглядываюсь в детство, моя самая заветная мечта - спеть песни войны. Заново их прожить, прочувствовать, набраться у них силы, мужества, нежности и любви. Именно песни войны приходили мне на помощь в минуты душевных невзгод. Как тогда в Италии... Как недавно в Америке..."

Недавно… никакое это не недавно, а очень даже давно. А "минут душевных невзгод" было не счесть. Не хотели снимать, утверждать на серьезные роли, и приходилось играть роли какие-то странные, ничего не означавшие, ездить с концертами по мелким городам и терять надежду, что что-то изменится и "взойдет звезда пленительного счастья" и личной удачи. Звезда взошла и до сего дня не гаснет.
Многие помнят Людмилу Гурченко со всеми ее талантами. Вспоминают, обсуждают, снимают о ее жизни телефильмы, дают о ней "откровенные" интервью, и к сегодняшнему юбилею прогремит обширный концерт в Кремлевском дворце с участием главных звезд эстрады и шоу-бизнеса. Есть у знавших ее и претензии к характеру, к тому, что никого из мужчин она на самом деле не любила, а только свою работу, и не очень ладила с режиссерами на съемочной площадке…

"Она была абсолютно необузданной, воплощая на съемочной площадке поистине женский характер, - вспоминал Андрон Кончаловский. - Я помнил Людмилу Марковну, когда у нее был очень тяжелый период, ее никто не снимал. Однако она, благодаря своей силе воли и своему сильному характеру, сумела это пережить и создала не только в кинематографе, но и на сцене блестящую плеяду образов".
А мы живем в своем иллюзорном мире, совершенно не понимая, кем же на самом деле была эта женщина, запомнившая красотой, стилем, голосом, смехом, замечательными ролями и тремя талантливыми книгами… Сказала она нечто важное и для нас…


"Пожалуйста, верьте в себя, любите, ничего не бойтесь, будьте свободными, рискуйте. Понимаете, жизнь такая штука, что вроде бы ты вот молодой, молодой, молодой, а потом бац — и конец. Оглядываешься и думаешь о том, как много всего не сделал, потому что боялся, стеснялся, струсил. Не надо ничего бояться. Рискуйте. Пусть даже вы ошибетесь. Это жизнь. И главное, конечно, любите друг друга. Всегда, каждую минуту".