СЕРЁЖКИ.
Купил дед бабке серёжки красивые-раскрасивые. Привёз издалека. Послали его от работы в командировку за Уральские горы и пробыл он там долго, пока не вышел на пенсию. Решил порадовать свою жену. Бабка, как увидела серёжки… ахнула: цветочек аленький, а рядом росточек зелёненький, а на нём божия коровка притулилась, и всё это — на золотой нити. Сразу их на себя нацепила, только на ночь снимала.
Дед радуется, что бабке серёжки по душе пришлись. Бабка радуется, что дед её до сих пор любит.
Жили у деда с бабкой две кошки: одна вредная-превредная, что не по ней — сразу когтём зацепит; другая ласковая, нежная, но шалунья большая. И вот однажды бабка затеяла большую уборку в хате, да и обронила одну серёжку. Не заметила. Так до самого вечера и не приметила пропажи. А та кошка, что шалуньей была, как раз углядела, что любимая бабкина серёжка упала, да и спрятала её. Сначала поиграла с нею лапкой мягкой, пушистой, а потом под кровать, где бабка с дедом спят, закатила. Ходит рядом со стариками и, как ни в чём не бывало, на них смотрит-смотрит. И вредная кошка тоже смотрит. Вдруг догадаются дед с бабкой, кто хулиганит у них под носом?..
Бабка ходит по хате, во все углы заглядывает, причитает: «Ох, беда… Потеряла цветочек аленький. Не поедет больше дед за горы Уральские, не найдёт мне другого цветочка аленького…». Спрятала оставшуюся серёжку в старую шкатулку, и — молчок.
Дед через пару дней спохватился, видит на бабке серёжки старые потёртые висят, спрашивает:
— Что же ты, милая, новые серёжки мои не носишь? Али они провинились в чём? Али я провинился? Почему старые украшения надела?..
Бабке стыдно. Переживает. Не хочется ей деда обижать.
— Уши заболели. Передохнуть решила. Надену через пару деньков.
А сама думает, как быть? Как ей найти такие же серёжки? Плачет ночью, не знает, что делать.
Кошка-шалунья ходит и наблюдает: «Догадается бабка влезть под диван или нет? Хотя надо бы серёжку в другое место перекатить, она мне и самой нравится».
Вредная кошка смотрела-смотрела на бабку, жалко её, бедолагу, стало. Налетела вихрем на шалунью, надавала ей лапами по ушкам: «Не обижай деда с бабкой! Они нас с тобой с улицы взяли. Живём в тепле, в сытости. Добром за добро платить надобно».
Встала бабка утром с постели, только тапочки нацепила, но одной ноге сразу некомфортно стало. Заглянула в домашнюю обувку и обрадовалась несказанно: вот же он, цветочек аленький, как незаметно в тапочке притулился да и уколол её, хозяйку, в самую пятку. Шалунья же рядом сидит. Смотрит зелёными глазами на бабку, а ровнёхонько за ней присела вредная кошка. Старушка взяла в руку серёжку. Глядит на неё, не налюбуется — нашлась пропажа. Вытащила вторую серёжку из шкатулки и надела обе.
Дед встал. Бабка ему завтрак подаёт, волосы прибрала, чтобы серёжки в ушах видно было. Светится вся: мол, уши больше не болят. Цветочки же аленькие на ушах сияют, переливаются.
Понял дед: «Потеряла бабка серёжку». Глянул на кошек, они рядком сидят, смотрят на них не мигая. Погрозил пальцем шалунье, не в первый раз бабкины украшения пропадали. Погладил по серой спинке вредную кошку: «Умница».
Действительно, не тот вреден, кто таким кажется. А заслуживает порицания именно тот, кто «вредно» шутит.