Mary
/
Мэри стукнуло тридцать четыре, хотя не дашь. Мэри снятся дырявые черные паруса. Она утром берет ...
Мэри стукнуло тридцать четыре, хотя не дашь. Мэри снятся дырявые черные паруса. Она утром берет электричку на абордаж. В восемнадцать у маленькой Мэри была коса и кораблик в стеклянной бутылке, точнее, бриг. Кривобокий, а впрочем, завидовал весь подъезд. Мэри чешет по жизни уверенно, напрямик. Как учили секретные карты — на Южный Крест.
А советчиков рядом, естественно — пруд пруди: надо замуж, купи себе шубу, роди детей. А у Мэри не сердце, а старый маяк в груди. Под ребром примостилась команда морских чертей. Они пьют и смеются. И серьги у них, и стать. Презирают, бродяги, удел сухопутных крыс.
Мэри тридцать четыре, но Мэри умеет ждать. Её цель — голубой океан и зелёный мыс, разноцветные скользкие рыбы и белый грот, ослепительно яркое солнце и лунный блик.
Корабли приплывают к тому, кто их сильно ждёт, даже если они — нереальные корабли.
Мэри мажет на булочку масло — за слоем слой.
Мэри крутит штурвал постоянно — за ночью ночь. А потом поднимается ветер, зубастый, злой и похожий на юнгу из книжки. Почти точь-в-точь. Он слегка задержался, курил вон за тем углом. Он же просто мальчишка, не может он быть суров. И бутылка срывается с полки, звеня стеклом, разлетается брызгами тысячи островов.
Мэри тридцать четыре — худа, как стальной клинок, хороша, как весна. Телефон обрывает босс. Мэри в море выходит. За Мэри горит окно. И маячит в окне то ли бог, то ли Билли Бонс. (Наталья Захарцева)
А советчиков рядом, естественно — пруд пруди: надо замуж, купи себе шубу, роди детей. А у Мэри не сердце, а старый маяк в груди. Под ребром примостилась команда морских чертей. Они пьют и смеются. И серьги у них, и стать. Презирают, бродяги, удел сухопутных крыс.
Мэри тридцать четыре, но Мэри умеет ждать. Её цель — голубой океан и зелёный мыс, разноцветные скользкие рыбы и белый грот, ослепительно яркое солнце и лунный блик.
Корабли приплывают к тому, кто их сильно ждёт, даже если они — нереальные корабли.
Мэри мажет на булочку масло — за слоем слой.
Мэри крутит штурвал постоянно — за ночью ночь. А потом поднимается ветер, зубастый, злой и похожий на юнгу из книжки. Почти точь-в-точь. Он слегка задержался, курил вон за тем углом. Он же просто мальчишка, не может он быть суров. И бутылка срывается с полки, звеня стеклом, разлетается брызгами тысячи островов.
Мэри тридцать четыре — худа, как стальной клинок, хороша, как весна. Телефон обрывает босс. Мэри в море выходит. За Мэри горит окно. И маячит в окне то ли бог, то ли Билли Бонс. (Наталья Захарцева)
Никто еще не оставил комментариев – станьте первым!
Лучшие публикации