максим
/
Серебряный век схож с западноевропейской романтической традицией. Серебряный век и романтизм ...

Серебряный век схож с западноевропейской романтической традицией. Серебряный век и романтизм содержат в себе одновременное возвращение к некоторым аспектам традиционалистской духовной практики и неоднозначность изживания традиционализма. А в русской культуре более всего романтические тенденции нашли свое выражение в символизме [2, с. 7]. Для русской культуры также характерна «перепутанность» вех. Так, идеи Просвещения были усвоены в XVIII столетии в результате преобразований Петра I, через процессы приспособления и ученичества, без обновления православия, без опыта Возрождения. В отличие от Запада, Россия испытала ренессансное состояние национального духа только частично, в элементах и после периода Просвещения.
Уместно говорить о ренессансной ситуации в начале XIX столетия. Так, В.М. Раков называет состояние культуры, когда ее персонажи чувствуют себя наследниками не только собственного культурного прошлого, но и прошедших культурных эпох, принадлежащих к более широкому культурному ареалу, с которым данная культура чувствует мировоззренческое или религиозное родство. Ренессансная ситуация может вылиться в Возрождение, которое в Европе стало главным условием современности. Российская культурная элита начала XIX столетия открывает для себя русское средневековье, христианские ценности. Однако, заключает В.М. Раков, ренессансная ситуация начала XIX столетия не способствовала появлению ренессансной культуры.
Также автор отмечает ренессансный характер Серебряного века. Деятели Серебряного века осознают себя прямыми преемниками всего мирового опыта. Происходит открытие человека: никогда прежде творчество не интересовало российское культурное сознание в такой мере, как в этот период. Серебряный век производит пересмотр идеалов: реабилитирует миф и в целом непознанное; даже не заигрывает, а всерьез играет с пограничными состояния сознания.
Серебряный век представляет собой новую попытку ренессансного взлета, или вторую ренессансную ситуацию. Деятели Серебряного века были аналогичны романтизму не просто формальным обращением к его идеям. Романтическая традиция в России появилась не под воздействием моды, а из внутренних потребностей времени. Новый романтизм складывался как ответ на духовные запросы времени. Наиболее заметно в русском варианте нового романтизма предстали именно те аспекты, которые в большей степени отвечали русской культуре. Здесь следует отметить, что эпохе романтизма свойственно влечение к народу, а также интерес к тайнам. Народные тайны в романтической культуре играют
огромную роль. Подобная ситуация имела место также в России рубежа
XIX – XX столетий в виде сектантства. К проблемам русского сектантства обращался А. Эткинд, который считает секты уникальной стороной русской истории. Русское сектантство переоткрывали много раз, но самым бурным образом – в Серебряном веке. Рассказывая о сектах, все они говорили синхронно о чем-то другом – революции, религии, поэзии .
Самая первая и наиболее распространенная характеристика культуры, в которой жили мастера Серебряного века, – новая. Это название встречается уже в первом манифесте символизма – докладе Д.С. Мережковского «О причинах упадка русской литературы», который в 1894 г. был издан в виде отдельной брошюры на деньги автора. Название «новое искусство» определялось не столько в противопоставлении к «старому», сколько в принципиально новом измерении – «декадентство». Декаданс в российской исследовательской традиции до сих пор трактуется исключительно как закат или упадок. Но возникает вопрос: упадок чего? И как может возникнуть «культура заката» в самом начале нового движения?
Дело все в том, что у современников начала ХХ столетия было совершенно иное понимание декадентства, нежели то, какое возникло с приходом марксизма. Сами русские «декаденты» менее всего чувствовали свою принадлежность к философии и культуре «упадка». Иногда это была всего лишь дань времени и поза, подражание европейской манере богемного поведения. Но с точки зрения собственно творчества декаданс никогда не имел бы такого значения, если бы являл собой только упадок и отрицание.
Декаданс изложил особый тип поведения и общения. Многообразные группировки, носившие экстравагантные названия, не представляли собой объединений или художественных школ, не выдвигали творческих программ. Они проявляли декадентский образ жизни: циничные эскапады, вызывающие выходки, эксцентричное сочетание дендизма, утонченных манер и площадного словаря. Декадентские мотивы использовались в художественном творчестве не ради разложения и пропаганды моральной деградации, не как прославление отрицательных сторон жизни. «Проклятые поэты», называя себя поэтами декаданса, имели в виду упадок современного им общества. Своим творчеством они призывали людей очнуться [2, с. 63]. Таким образом, декаданс оказал помощь русской культуре преодолеть самобытность передвижничества, совместить новый порыв национального духа с находками европейской культуры второй половины XIX столетия.
Вяч. Иванов считает, что декадентство это, прежде всего, – эксперимент в жизни и искусстве, отрицание догм, пафос нового восприятия вещей. Что касается идейного содержания нового движения, оно провозгласило индивидуализм, понятый, если так можно выразиться, как интеллектуальное донжуанство. Кроме этого, Вяч. Иванов определяет декадентство как символизм. Символ был тем началом, которое разложило индивидуализм, оставив ему единственную законную его область – самовластие дерзаний.
Но для людей начала ХХ столетия новизна служила универсальным оправданием любых творческих экспериментов, поскольку весь смысл «новой культуры» определялся их невероятной, рвущей оковы прежней культуры, устремленностью в будущее.
В это время на основе изучения прежних художественных традиций в России начал складываться новый художественный стиль модерн. Исходной характеристикой данного стиля стал ретроспективизм, т.е. «прочтение» культуры прошлых веков умом и глазами современного человека. Модерн начала ХХ столетия вышел за рамки изобразительного искусства и, в определенном смысле, становился стилем жизни. Художественный язык модерна быстро завладел бытовой модой, декораторским искусством, оформлением книг, интерьером. На рубеже XIX – XX столетий русское искусство преодолевало национальные рамки и становилось явлением мирового уровня. Оно использовало все богатство собственных и мировых культурных традиций для формирования отечественного модерна.
Модерн выступил как мощное соединяющее движение культуры на основе объединения искусств, в первую очередь живописи, музыки, театра. Вариативный характер развития русской культуры наглядно проявился в смешении школ и стилей, направлений Серебряного
века. Он имел все шансы стать настоящим «большим стилем» эпохи. Синтетизм Серебряного века служил ускорителем выработки типа новой культуры. Русские поэты, писатели, философы начала
XX столетия выявили лишь одну из граней универсальной идеи модерна. Для них важнее всего было само различение разных уровней существования – очевидного и подлинного, сознательного и бессознательного, тривиального и глубинного.
Уместно говорить о ренессансной ситуации в начале XIX столетия. Так, В.М. Раков называет состояние культуры, когда ее персонажи чувствуют себя наследниками не только собственного культурного прошлого, но и прошедших культурных эпох, принадлежащих к более широкому культурному ареалу, с которым данная культура чувствует мировоззренческое или религиозное родство. Ренессансная ситуация может вылиться в Возрождение, которое в Европе стало главным условием современности. Российская культурная элита начала XIX столетия открывает для себя русское средневековье, христианские ценности. Однако, заключает В.М. Раков, ренессансная ситуация начала XIX столетия не способствовала появлению ренессансной культуры.
Также автор отмечает ренессансный характер Серебряного века. Деятели Серебряного века осознают себя прямыми преемниками всего мирового опыта. Происходит открытие человека: никогда прежде творчество не интересовало российское культурное сознание в такой мере, как в этот период. Серебряный век производит пересмотр идеалов: реабилитирует миф и в целом непознанное; даже не заигрывает, а всерьез играет с пограничными состояния сознания.
Серебряный век представляет собой новую попытку ренессансного взлета, или вторую ренессансную ситуацию. Деятели Серебряного века были аналогичны романтизму не просто формальным обращением к его идеям. Романтическая традиция в России появилась не под воздействием моды, а из внутренних потребностей времени. Новый романтизм складывался как ответ на духовные запросы времени. Наиболее заметно в русском варианте нового романтизма предстали именно те аспекты, которые в большей степени отвечали русской культуре. Здесь следует отметить, что эпохе романтизма свойственно влечение к народу, а также интерес к тайнам. Народные тайны в романтической культуре играют
огромную роль. Подобная ситуация имела место также в России рубежа
XIX – XX столетий в виде сектантства. К проблемам русского сектантства обращался А. Эткинд, который считает секты уникальной стороной русской истории. Русское сектантство переоткрывали много раз, но самым бурным образом – в Серебряном веке. Рассказывая о сектах, все они говорили синхронно о чем-то другом – революции, религии, поэзии .
Самая первая и наиболее распространенная характеристика культуры, в которой жили мастера Серебряного века, – новая. Это название встречается уже в первом манифесте символизма – докладе Д.С. Мережковского «О причинах упадка русской литературы», который в 1894 г. был издан в виде отдельной брошюры на деньги автора. Название «новое искусство» определялось не столько в противопоставлении к «старому», сколько в принципиально новом измерении – «декадентство». Декаданс в российской исследовательской традиции до сих пор трактуется исключительно как закат или упадок. Но возникает вопрос: упадок чего? И как может возникнуть «культура заката» в самом начале нового движения?
Дело все в том, что у современников начала ХХ столетия было совершенно иное понимание декадентства, нежели то, какое возникло с приходом марксизма. Сами русские «декаденты» менее всего чувствовали свою принадлежность к философии и культуре «упадка». Иногда это была всего лишь дань времени и поза, подражание европейской манере богемного поведения. Но с точки зрения собственно творчества декаданс никогда не имел бы такого значения, если бы являл собой только упадок и отрицание.
Декаданс изложил особый тип поведения и общения. Многообразные группировки, носившие экстравагантные названия, не представляли собой объединений или художественных школ, не выдвигали творческих программ. Они проявляли декадентский образ жизни: циничные эскапады, вызывающие выходки, эксцентричное сочетание дендизма, утонченных манер и площадного словаря. Декадентские мотивы использовались в художественном творчестве не ради разложения и пропаганды моральной деградации, не как прославление отрицательных сторон жизни. «Проклятые поэты», называя себя поэтами декаданса, имели в виду упадок современного им общества. Своим творчеством они призывали людей очнуться [2, с. 63]. Таким образом, декаданс оказал помощь русской культуре преодолеть самобытность передвижничества, совместить новый порыв национального духа с находками европейской культуры второй половины XIX столетия.
Вяч. Иванов считает, что декадентство это, прежде всего, – эксперимент в жизни и искусстве, отрицание догм, пафос нового восприятия вещей. Что касается идейного содержания нового движения, оно провозгласило индивидуализм, понятый, если так можно выразиться, как интеллектуальное донжуанство. Кроме этого, Вяч. Иванов определяет декадентство как символизм. Символ был тем началом, которое разложило индивидуализм, оставив ему единственную законную его область – самовластие дерзаний.
Но для людей начала ХХ столетия новизна служила универсальным оправданием любых творческих экспериментов, поскольку весь смысл «новой культуры» определялся их невероятной, рвущей оковы прежней культуры, устремленностью в будущее.
В это время на основе изучения прежних художественных традиций в России начал складываться новый художественный стиль модерн. Исходной характеристикой данного стиля стал ретроспективизм, т.е. «прочтение» культуры прошлых веков умом и глазами современного человека. Модерн начала ХХ столетия вышел за рамки изобразительного искусства и, в определенном смысле, становился стилем жизни. Художественный язык модерна быстро завладел бытовой модой, декораторским искусством, оформлением книг, интерьером. На рубеже XIX – XX столетий русское искусство преодолевало национальные рамки и становилось явлением мирового уровня. Оно использовало все богатство собственных и мировых культурных традиций для формирования отечественного модерна.
Модерн выступил как мощное соединяющее движение культуры на основе объединения искусств, в первую очередь живописи, музыки, театра. Вариативный характер развития русской культуры наглядно проявился в смешении школ и стилей, направлений Серебряного
века. Он имел все шансы стать настоящим «большим стилем» эпохи. Синтетизм Серебряного века служил ускорителем выработки типа новой культуры. Русские поэты, писатели, философы начала
XX столетия выявили лишь одну из граней универсальной идеи модерна. Для них важнее всего было само различение разных уровней существования – очевидного и подлинного, сознательного и бессознательного, тривиального и глубинного.
Cultural centrism, the problem of art in the Silver age.