максим
/
Алексей Сергеевич Сарафанов носил свое лицо шестидесятилетнего человека, сухое, в резких морщинах, с ...

Алексей Сергеевич Сарафанов носил свое лицо шестидесятилетнего человека, сухое, в резких морщинах, с карими, настороженными глазами, как маску, под которой таилось другое лицо — молодое, страстное, с восторженными очами, с мягкой улыбкой насмешливых сочных губ. Это второе лицо, словно свежая, многоцветная фреска, силилось проступить сквозь позднюю роспись, тусклую, серо-стальную, с процарапанными линиями бровей, подбородка, скул. Маска была непроницаемой. Лишь в узких металлически-блестящих зрачках внезапно вспыхивала таинственная голубизна, как луч лазури, пробившийся сквозь осенние тучи.
Показать прошлые комментарии
Людмила.
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана
Светлана

У человека было два лица.
Одно лицо - великого героя.
Глупца, лжеца, скупца и подлеца
напоминало скрытое второе.
И было не понятно до конца,
какое же из них ему роднее,
одно лицо – святого мудреца,
или второе – то, что поглупее.
Каким лицом он дорожит внутри? -
Одно лицо - великого героя.
Глупца, лжеца, скупца и подлеца
напоминало скрытое второе.
И было не понятно до конца,
какое же из них ему роднее,
одно лицо – святого мудреца,
или второе – то, что поглупее.
Каким лицом он дорожит внутри? -

Александр Проханов- советский и российский писатель, журналист, прозаик, сценарист, общественный и политический деятель. Член секретариата Союза писателей России. Главный редактор газеты «Завтра». Лауреат премии Ленинского комсомола.О нем говорят-совесть нашего времени и не только нашего…

Роман «Пятая империя» -мечта о возрождении России.Эту мечту он воплощает в мечту главного героя Сарафанова. Сегодня он преуспевающий бизнесмен, день расписан по часам, делает визит в бизнес-клуб «Фиджи», куда стекалась демократическая элита, состоящая из политиков, банкиров, звезд шоу-бизнеса, и где он появлялся время от времени, подтверждая свой статус удачливого бизнесмена: согласовывал свои экономические интересы, поддерживал выгодные знакомства,

собирал информацию о жизни огромного, могущественного сообщества, управлявшего российской политикой, финансами и культурой. Здесь он носит маску непроницаемости.
Вот видим его одного в офисе. Очень многозначительна одна деталь, которую на первый взгляд и не заметил бы. На стене офиса висела картина Дубосарского. Оставшись один, Сарафанов созерцал картину, на которой красные и зеленые люди отрешенно стояли среди фиолетовых и желтых домов.
Вот видим его одного в офисе. Очень многозначительна одна деталь, которую на первый взгляд и не заметил бы. На стене офиса висела картина Дубосарского. Оставшись один, Сарафанов созерцал картину, на которой красные и зеленые люди отрешенно стояли среди фиолетовых и желтых домов.

Картина излучала цвета, вызывавшие ощущение летнего луга. В зимнем промороженном городе, среди стекла и бетона, это доставляло особое наслаждение. Он вкушал не только цвета, но и связанные с ними медовые запахи, и звуки бесчисленных луговых существ — шмелей, кузнечиков, мотыльков и стрекозок. Это было его истинное лицо, без маски. Образ России, который ему очень дорог. Ведь у Дубосарского этого периода были и

китчи в угоду российской элите, столичному бомонду, которые «не воспринимали картины реалистического направления. Как говорил сам Дубосарский, эти его картины – «пощечина общественному вкусу».
Так сказать, тоже своего рода лицо-маска художника. В стене под картиной был тайник-сейф.
Обладатель бесценной коллекции, Сарафанов берег свой клад. Хранил сейф, как староверы хранят священные списки с символом «истинной веры»,
Так сказать, тоже своего рода лицо-маска художника. В стене под картиной был тайник-сейф.
Обладатель бесценной коллекции, Сарафанов берег свой клад. Хранил сейф, как староверы хранят священные списки с символом «истинной веры»,

что открывает путь в рай, приготовляет ко Второму Пришествию. Маскировал свой тайник. Обманывал тех, кто искал к нему дорогу. Был подобен птице, что, высиживая драгоценное яйцо, отвлекает от гнезда врагов — прикидывается подранком, волочит крыло перед носом хищника. На дискеты было занесено множество технологий, изобретений, идей, грандиозных проектов и замыслов, оставшихся неосуществленными после

разгрома великой страны, уничтожения ее заводов и научных центров, истребления ее плодоносящей техносферы. Свидетель невиданной катастрофы, когда погружалась на дно советская империя, Сарафанов на тонущем корабле, среди убегавших в панике обитателей и ревущей в пробоинах воды, носился по опустевшим отсекам и выхватывал наугад оставшиеся там сокровища. В те страшные годы, не зная сна, ездил по лабораториям и институтам, полигонам и испытательным центрам, захватывал наугад чертежи, документацию,

графики и дневники испытаний. Корабль погрузился в пучину, и там, где недавно, озаренный огнями, плыл океанский гигант, теперь крутились воронки, плавал бесформенный мусор, колыхались утопленники. А он на берегу разбирал спасенные обломки, складывал разорванные надписи, склеивал разрозненные фрагменты. Коллекция в сейфе была частью того, что он называл «русской цивилизацией».

Его сердце, как две его маски, было раздвоено. В одной половине, словно в раскаленной чаше, кипела ненависть, черная, бурлящая, рвалась наружу. В другой половине, как в светоносном сосуде, алая, сияющая, дышала любовь.. Окропить священной влагой унылые души, вновь поселяя в них веру и богатырскую силу. Знал, что две эти работы — по испепелению Зла и воскрешению Добра — ему по силам. Наступит день, когда из тайного хранилища вновь излетят на свет духи жизни. Будут явлены сбереженные святыни.

Книга Проханова дышит высокой художественностью, эмоциональностью, метафоричностью. Картины современной жизни перемежаются с библейскими аналогами, что, действительно, начинаешь понимать высокую святость России и ее имперскость. «Имперскость в моем понимании, –говорил Проханов,- симфония сложной организации множества народов, племен, пространств, языков, укладов культур – и все это соединено внутри одного государства и требует сложнейшего взаимодействия.

Новгородская Русь и была такой империей. Эти империи с Киевской переходили в Московское царство, в Романовскую империю – третья, затем в Сталинскую четвертую империю, и сейчас это все переплеснулось в бурную чашу пятой империи, наполненную слезами и кровью. Это соответствует моей философии «Симфонии пятой империи», когда Российское государство проходит имперский путь свой триумфально, падает в пропасть, исчезает, а потом вновь возрождается».
Экстремист. Роман-фантасмагория.
(Пятая Империя).