Виктор
/
Смирение - это значит внести СВЕТ.. О СМИРЕНИИ Говорить о смирении всегда трудно, потому что, в ...

Смирение - это значит внести СВЕТ..
О СМИРЕНИИ
Говорить о смирении всегда трудно, потому что, в общем, по-настоящему не знает смирения тот, кто не смирился. Но кое-что все же можно сказать, чтобы найти какое-то направление.
По-настоящему гордый человек - это человек, который не признает над собой ни Божьего, ни человеческого суда, который сам себе закон.
В жизни аввы Дорофея есть рассказ, как он посетил один монастырь и ему сказали об очень молодом монахе как об образце смирения: он никогда не гневался, никогда не возмущался, никогда не возражал, когда его порочили или унижали. И Дорофей, который был опытен в духовной жизни, не поверил; он вызвал этого монаха и спросил: «Каким это образом, при всей твоей молодости, ты достиг такого совершенства, что когда тебя порочат, унижают, оскорбляют, ты никогда не возмущаешься?».
И этот молодой монах ответил: «Что мне возмущаться, когда какие-то псы на меня лают?».
Его духовное состояние было не смирением и не примиренностью, а совершенной свободой от человеческого не только осуждения, но и просто суждения, мнения; что о нем говорили люди - его не касалось, он сам себе был судьей, он был мерилом всего для себя. И если исходить из этого, то, разумеется, Божий суд также отстраняется, остается только собственный суд.
Это состояние предельного, замкнутого одиночества; это состояние, когда у человека больше нет Бога и нет суда вне его самого.
Смирение - нечто совершенно другое.
Это не просто отсутствие тщеславия: отсутствие тщеславия является как бы производным, вторичным плодом. Это также и не просто отсутствие гордыни, то есть интегральной, абсолютной самозамкнутости - хотя эта замкнутость и разбивается смирением.
Смирение, если говорить о русском слове, начинается с момента, когда мы вступаем в состояние внутреннего мира: мира с Богом, мира с совестью и мира с теми людьми, чей суд отображает
Божий суд; это примиренность.
Одновременно, это примиренность со всеми обстоятельствами жизни, состояние человека, который все, что ни случается, принимает от руки Божией. Это не значит, что случающееся является положительной волей Божией; но что бы ни случилось, человек видит свое место в этой ситуации как посланника Божия.
Это, я думаю, надо пояснить. Кто-то из отцов Церкви говорит, что все события истории в широком смысле слова или просто истории нашей жизни определяются
соотношением трех воль:
= воля Божия, всегда благая, всемогущая и, однако, положившая себе пределом человеческую свободу;
= воля сатанинская, всегда злая, но не всесильная, всегда направленная к разрушению и ко злу, и однако, неспособная творить это зло непосредственно, потому что дьявол не хозяин земного тварного мира.
= И между ними - воля человеческая: колеблющаяся, отзывающаяся и на волю Божию, то есть призыв Божий, на Божию заповедь, на Божию мольбу, и на нашептывания сатаны, на его ложные обещания, на притяжение ко злу, которое человек чувствует в себе.
Апостол Павел говорит, что в себе самом различает как бы две стихии: закон вечной жизни, устремляющий его к Богу, и закон косности, закон, который ведет к растлению, к распаду. И это в каждом из нас есть. Поэтому, между влиянием воли Божией и воли зла, мы не обязательно выбираем правильно: мы колеблемся, мы делаем выборы порой злые - а порой и добрые.
Не все события жизни можно определить как просто волю Божию на то или на другое; обычно налицо ситуация гораздо более сложная, когда человек является или сотрудником Божиим, или проводником злой воли темной силы.
Но когда открывается какая-либо ситуация, как бы она ни была темна, как бы она ни была жутка, Бог нам может сказать:
В ЭТУ ТЬМУ ТЫ ДОЛЖЕН ВНЕСТИ СВЕТ,
в эту область ненависти ты должен внести любовь, в эту дисгармонию ты должен внести гармонию; твое место там, где воля сатанинская действует наиболее решительно, наиболее разрушительно...
Внутренняя примиренность с обстоятельствами, с людьми не означает, что мы должны рассматривать все обстоятельства и всех людей, как будто они добрые, но означает, что наше место - в их среде для того, чтобы мы внесли туда нечто.
Теперь, если от русского слова, приводящего к мысли о примиренности, внутреннем покое, строе внутреннем, перейти к тому, как, скажем, латинский язык и производные от него языки определяют смирение, это тоже дает нам интересную картину.
Слово humilitas происходит от humus т.е. "плодородная земля" и просто "земля".
И если взять землю как притчу,
то вот -
она лежит безмолвная, открытая под небом; ОНА ПРИНИМАЕТ БЕЗРОПОТНО и дождь, и солнце, и семя; она принимает навоз и все, что мы выкидываем из нашей жизни;
в нее врезается плуг и глубоко ее ранит, и она остается открыта, безмолвна, и она все принимает и извсего приносит плод.
По мысли некоторых писателей, смирение - это именно состояние человеческой души, человеческой жизни, которая безмолвно, безропотно готова принять все, что будет дано, [b]и из всего принести плод
.Митрополит Сурожский Антоний
ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД БОГОМ
О СМИРЕНИИ
Говорить о смирении всегда трудно, потому что, в общем, по-настоящему не знает смирения тот, кто не смирился. Но кое-что все же можно сказать, чтобы найти какое-то направление.
По-настоящему гордый человек - это человек, который не признает над собой ни Божьего, ни человеческого суда, который сам себе закон.
В жизни аввы Дорофея есть рассказ, как он посетил один монастырь и ему сказали об очень молодом монахе как об образце смирения: он никогда не гневался, никогда не возмущался, никогда не возражал, когда его порочили или унижали. И Дорофей, который был опытен в духовной жизни, не поверил; он вызвал этого монаха и спросил: «Каким это образом, при всей твоей молодости, ты достиг такого совершенства, что когда тебя порочат, унижают, оскорбляют, ты никогда не возмущаешься?».
И этот молодой монах ответил: «Что мне возмущаться, когда какие-то псы на меня лают?».
Его духовное состояние было не смирением и не примиренностью, а совершенной свободой от человеческого не только осуждения, но и просто суждения, мнения; что о нем говорили люди - его не касалось, он сам себе был судьей, он был мерилом всего для себя. И если исходить из этого, то, разумеется, Божий суд также отстраняется, остается только собственный суд.
Это состояние предельного, замкнутого одиночества; это состояние, когда у человека больше нет Бога и нет суда вне его самого.
Смирение - нечто совершенно другое.
Это не просто отсутствие тщеславия: отсутствие тщеславия является как бы производным, вторичным плодом. Это также и не просто отсутствие гордыни, то есть интегральной, абсолютной самозамкнутости - хотя эта замкнутость и разбивается смирением.
Смирение, если говорить о русском слове, начинается с момента, когда мы вступаем в состояние внутреннего мира: мира с Богом, мира с совестью и мира с теми людьми, чей суд отображает
Божий суд; это примиренность.
Одновременно, это примиренность со всеми обстоятельствами жизни, состояние человека, который все, что ни случается, принимает от руки Божией. Это не значит, что случающееся является положительной волей Божией; но что бы ни случилось, человек видит свое место в этой ситуации как посланника Божия.
Это, я думаю, надо пояснить. Кто-то из отцов Церкви говорит, что все события истории в широком смысле слова или просто истории нашей жизни определяются
соотношением трех воль:
= воля Божия, всегда благая, всемогущая и, однако, положившая себе пределом человеческую свободу;
= воля сатанинская, всегда злая, но не всесильная, всегда направленная к разрушению и ко злу, и однако, неспособная творить это зло непосредственно, потому что дьявол не хозяин земного тварного мира.
= И между ними - воля человеческая: колеблющаяся, отзывающаяся и на волю Божию, то есть призыв Божий, на Божию заповедь, на Божию мольбу, и на нашептывания сатаны, на его ложные обещания, на притяжение ко злу, которое человек чувствует в себе.
Апостол Павел говорит, что в себе самом различает как бы две стихии: закон вечной жизни, устремляющий его к Богу, и закон косности, закон, который ведет к растлению, к распаду. И это в каждом из нас есть. Поэтому, между влиянием воли Божией и воли зла, мы не обязательно выбираем правильно: мы колеблемся, мы делаем выборы порой злые - а порой и добрые.
Не все события жизни можно определить как просто волю Божию на то или на другое; обычно налицо ситуация гораздо более сложная, когда человек является или сотрудником Божиим, или проводником злой воли темной силы.
Но когда открывается какая-либо ситуация, как бы она ни была темна, как бы она ни была жутка, Бог нам может сказать:
В ЭТУ ТЬМУ ТЫ ДОЛЖЕН ВНЕСТИ СВЕТ,
в эту область ненависти ты должен внести любовь, в эту дисгармонию ты должен внести гармонию; твое место там, где воля сатанинская действует наиболее решительно, наиболее разрушительно...
Внутренняя примиренность с обстоятельствами, с людьми не означает, что мы должны рассматривать все обстоятельства и всех людей, как будто они добрые, но означает, что наше место - в их среде для того, чтобы мы внесли туда нечто.
Теперь, если от русского слова, приводящего к мысли о примиренности, внутреннем покое, строе внутреннем, перейти к тому, как, скажем, латинский язык и производные от него языки определяют смирение, это тоже дает нам интересную картину.
Слово humilitas происходит от humus т.е. "плодородная земля" и просто "земля".
И если взять землю как притчу,
то вот -
она лежит безмолвная, открытая под небом; ОНА ПРИНИМАЕТ БЕЗРОПОТНО и дождь, и солнце, и семя; она принимает навоз и все, что мы выкидываем из нашей жизни;
в нее врезается плуг и глубоко ее ранит, и она остается открыта, безмолвна, и она все принимает и извсего приносит плод.
По мысли некоторых писателей, смирение - это именно состояние человеческой души, человеческой жизни, которая безмолвно, безропотно готова принять все, что будет дано, [b]и из всего принести плод
.Митрополит Сурожский Антоний
ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД БОГОМ

Следующая запись: Про верблюда, Аллаха и веру..)
Лучшие публикации