
со стр. Максима
СЕРГЕЙ АЛЫМОВ.
ЧЕРЕМУХА НА АСФАЛЬТЕ.
Я купил тебе черемуху у китайца на панели.
Ты букетик положила на такой же белый стол…
Мы в кафе провинциальном за пирожными сидели,
Мимо ярко продельфинил с офицерами авто…
Раньше, в книжном магазине, мы достали том о Гойе…
Над «Капричос» наклонившись, ты пила несладкий чай —
Ах, какой ты мне казалась бесконечно дорогою!..
«Барельеф… офорт… Одно ведь?» — ты спросила невзначай.
Я был счастлив. Ведь в наивном, детски глупеньком вопросе
Было столько от заката, от черемухи, от снов… —
Что я мог лишь погрузиться в дым каирской папиросы
И прижать уста любовно к белым звездочкам цветов.
Да, душа твоя простая, хоть прическа — стиль Медузы…
Хотя рот твой ярко алый — губка жадная на все,
Хоть ты смотришь с вожделеньем на военные рейтузы,
Но черемухи безгрехье — это истинно твое.
А черемуха лежала, разметавшись шаловливо,
Как ребенок в белом платье на квадратике стола —
И из глаз циклонноспящих, что как в тропиках заливы,
Все грехи твои земные сдула, выпила, смела…
СЕРГЕЙ АЛЫМОВ.
ЧЕРЕМУХА НА АСФАЛЬТЕ.
Я купил тебе черемуху у китайца на панели.
Ты букетик положила на такой же белый стол…
Мы в кафе провинциальном за пирожными сидели,
Мимо ярко продельфинил с офицерами авто…
Раньше, в книжном магазине, мы достали том о Гойе…
Над «Капричос» наклонившись, ты пила несладкий чай —
Ах, какой ты мне казалась бесконечно дорогою!..
«Барельеф… офорт… Одно ведь?» — ты спросила невзначай.
Я был счастлив. Ведь в наивном, детски глупеньком вопросе
Было столько от заката, от черемухи, от снов… —
Что я мог лишь погрузиться в дым каирской папиросы
И прижать уста любовно к белым звездочкам цветов.
Да, душа твоя простая, хоть прическа — стиль Медузы…
Хотя рот твой ярко алый — губка жадная на все,
Хоть ты смотришь с вожделеньем на военные рейтузы,
Но черемухи безгрехье — это истинно твое.
А черемуха лежала, разметавшись шаловливо,
Как ребенок в белом платье на квадратике стола —
И из глаз циклонноспящих, что как в тропиках заливы,
Все грехи твои земные сдула, выпила, смела…
Я купил тебе черемуху у китайца на панели.
Ты букетик положила на такой же белый стол…
Мы в кафе провинциальном за пирожными сидели,
Автор статьи «Поэт Сергей Алымов - творец блатного фольклора» Фима Жиганец (ж."Неволя" (Москва), №50, 201) скажет о нем: пусть останется в памяти как классик
Ничего… Только шорохи флейтно-вдумчивой страсти.
Только тонкие контуры прихотливо-изящные…
Мы себя не втолкнули в расширенные пасти
Непродуманных пошлостей, остротою звенящие.
И, дымя папироской, созидаем поэмы, —
Два бродящих эксцентрика, два хохочущих комика…
Два ребенка чудесных непогибшей богемы…
На матрацах убийственных спят убийцы эстеток.
Спят уроды храпящие, заплевавшие радость, —
И луна льет шампанское в рты восторженных деток,
Следующая запись: со стр.Максима
Лучшие публикации