тимко
/
Мой ангел воткнул мне в сердце нож, А после отнял душу. Он был так мил, хорош, пригож. Впустивший в ...

Мой ангел воткнул мне в сердце нож,
А после отнял душу.
Он был так мил, хорош, пригож.
Впустивший в душу стужу.
Мой ангел был моей второю половиной,
Он знал куда больней, куда ударить,
Он был почти второй моей личиной,
Он знал, как вмиг меня согнуть и как состарить.
Душа порвалась, не сшить – иголкой,
Душа порвалась, - натурой колкой,
Края порвала, - что не зашьёшь,
И прохрипела : теперь – умрёшь.
Гуляй до срока, гуляй пацан,
Теперь – всё можно, давай братан!
На небо – можно, лишь – захоти,
Летать? Свободно. Иди - лети.
Неделю бабы с иглой сражались,
Заштопать душу мою пытались,
Крестом и стяжкой, да на машинке,
Но не кладутся стяжки на цинке.
Душа – ушла, белым светом в небо,
И - зазвенели колокола,
Ему давно – не хватало - неба
Его терзалась давно душа.
Плясать бы с ним – так пошла любая,
Но не любая ему – люба,
Он вроде весел, но – ходит краем,
Как-будто – это – его судьба.
Он был хорошим, читал стихи нам,
Хоть не всегда мог стихи слагать,
Он полумёртвый, шагал к могилам,
Пытаясь мёртвых к себе прижать.
И через душу его – хмельную,
Мы познавали нелепый мир,
Я щупал душу его – больную,
Она – кричала – как джин – в эфир.
Её затронь – как струну живую,
И заиграет- на сто тонов,
Просто затронь, - и она – вслепую,
Вымолит крест, тот, что был – Христов.
Просто дурак, или – просто грешен?
Кем же он был? Кем ушёл от нас?
Кто-то о нём постоянно брешет,
Кто-то слагает о нём рассказ.
Дурак уходит на небо молча,
Ему прощается всё – по жизни,
Он – как безудержный – колокольчик,
Звонит по праздникам и по тризне.
Дурак имеет свои привычки,
Он любит всех и без исключения,
В его руках есть – от всех – отмычки,
И применять их – его влечение.
Его могилу все позабудут,
Ведь дураков же на свете много,
Ромашки – в вечности с ним - прибудут,
Ромашек – их – не бывает – много. (с)
А после отнял душу.
Он был так мил, хорош, пригож.
Впустивший в душу стужу.
Мой ангел был моей второю половиной,
Он знал куда больней, куда ударить,
Он был почти второй моей личиной,
Он знал, как вмиг меня согнуть и как состарить.
Душа порвалась, не сшить – иголкой,
Душа порвалась, - натурой колкой,
Края порвала, - что не зашьёшь,
И прохрипела : теперь – умрёшь.
Гуляй до срока, гуляй пацан,
Теперь – всё можно, давай братан!
На небо – можно, лишь – захоти,
Летать? Свободно. Иди - лети.
Неделю бабы с иглой сражались,
Заштопать душу мою пытались,
Крестом и стяжкой, да на машинке,
Но не кладутся стяжки на цинке.
Душа – ушла, белым светом в небо,
И - зазвенели колокола,
Ему давно – не хватало - неба
Его терзалась давно душа.
Плясать бы с ним – так пошла любая,
Но не любая ему – люба,
Он вроде весел, но – ходит краем,
Как-будто – это – его судьба.
Он был хорошим, читал стихи нам,
Хоть не всегда мог стихи слагать,
Он полумёртвый, шагал к могилам,
Пытаясь мёртвых к себе прижать.
И через душу его – хмельную,
Мы познавали нелепый мир,
Я щупал душу его – больную,
Она – кричала – как джин – в эфир.
Её затронь – как струну живую,
И заиграет- на сто тонов,
Просто затронь, - и она – вслепую,
Вымолит крест, тот, что был – Христов.
Просто дурак, или – просто грешен?
Кем же он был? Кем ушёл от нас?
Кто-то о нём постоянно брешет,
Кто-то слагает о нём рассказ.
Дурак уходит на небо молча,
Ему прощается всё – по жизни,
Он – как безудержный – колокольчик,
Звонит по праздникам и по тризне.
Дурак имеет свои привычки,
Он любит всех и без исключения,
В его руках есть – от всех – отмычки,
И применять их – его влечение.
Его могилу все позабудут,
Ведь дураков же на свете много,
Ромашки – в вечности с ним - прибудут,
Ромашек – их – не бывает – много. (с)

Следующая запись: Рисую тебя я в своей голове, Как-будто на девственно-чистом холсте, И образы прежних тасуя, Тебя в ...
Лучшие публикации