Два года назад у мужа появилась вторая жена. Мы мусульмане. Живем в другой стране. Женаты 8 лет. Есть двое деток. Муж очень хочет еще детей, но мне врачи запретили больше рожать - чуть не умерла во вторых родах.
Муж не захотел рисковать и предложил взять вторую жену, молодую и здоровую, чтобы смогла родить ему еще детей. Мне было очень больно это слышать, но я смирилась. В итоге он женился на девушке, 19 лет. Купил для нее квартиру, два раза в неделю ездит, но вот прошло уже 2 года, а она все еще не беременна.
А тут, несколько дней назад, я была на приеме у своего гинеколога. И столкнулась там с этой второй женой. Она вышла из кабинета, вся бледная. Со своим врачом я в очень хороших отношениях, он знает, за кем я замужем и ту вторую жену тоже. Так вот, он мне по секрету сказал, что эта вторая жена... снова делала аборт, в 4 раз!!
Пришла к ней - а она говорит, мол, я молодая, хочу пожить для себя. Хотя до свадьбы вся такая религиозная и мечтает о детях. Боюсь говорить мужу, у него больное сердце...
Я вышла из кабинета гинеколога, и мир вокруг потерял четкость. Четвертый аборт. Два года обмана. Муж, мечтающий о ребенке, и эта девчонка, которая «хочет пожить для себя». Я села в машину, положила голову на руль. Сказать мужу? С его сердцем это могло стать приговором. Оставить в неведении? Позволить ей и дальше насмехаться над ним, над нашей верой, над всем, что для него важно?
Я завела двигатель. Ехать домой и делать вид, что ничего не знаю? Нет. Я повернула руль в сторону её квартиры.
Она открыла дверь, в руках планшет, на экране – сериал. В глазах – мгновенная настороженность.
«Айгуль? Что случилось?»
Я вошла, не спрашивая разрешения, закрыла дверь.
«Я была у врача. У нашего общего врача».
Она побледнела, но попыталась сохранить маску безразличия.
«И что?»
«Четвертый. За два года. Ты хоть понимаешь, что делаешь?»
Она фыркнула, отвернулась, пошла на кухню. «Это мое тело. Мое решение. Амир не должен знать».
«Почему?» – я встала напротив нее. «Почему ты вышла за него, если не хочешь детей? Деньги? Квартира?»
«А что? Тебе одной всё?» – ее голос стал злым, визгливым. «Старая жена, дети… а я что? Инкубатор? Я имею право жить!»
«Ты имеешь право не выходить замуж за человека, который хочет ребенка!» – мой голос сорвался. «У него больное сердце. Эта ложь его убьет».
В ее глазах блеснул страх. Не за него. За себя.
«Ты не посмеешь ему сказать. Он тебе не поверит. Он подумает, что ты ревнуешь, хочешь её очернить».
Она была права. Он мог не поверить. Я ушла, оставив ее одну.
Два дня я жила как в тумане. Муж заметил моё состояние.
«Ты чего такая бледная? Дети здоровы?»
«Дети в порядке», – ответила я. В горле стоял ком.
Решение пришло внезапно. Я не могла сказать ему прямо. Но я могла привести его к правде.
Я позвонила её матери. Строгой, набожной женщине, которая, я знала, не одобряла этот брак, но подчинилась воле дочери.
«Мы должны встретиться. Речь идет о здоровье вашей дочери. И о душе моего мужа».
Мы встретились в тихом кафе. Её мать, Зухра-апа, слушала меня, и лицо ее становилось все суровее.
«Она обманывает всех», – тихо сказала я, опуская взгляд. «И себя тоже. Врач подтвердит. Четыре аборта за два года».
Зухра-апа не кричала. Она медленно покачала головой.
«Я так и думала. Она всегда была эгоисткой. Притворялась набожной, чтобы выйти за обеспеченного человека». Она посмотрела на меня. «Что ты предлагаешь?»
«Он не поверит мне на слово. Но он поверит вам. И он должен услышать это от врача».
План был рискованным. Зухра-апа пришла к Амиру вечером, когда он был дома. Я сидела в гостиной, играла с детьми.
«Амир, мне нужно поговорить с тобой о моей дочери. О твоей жене. Наедине».
Он ушел с ней в кабинет. Через пятнадцать минут дверь распахнулась. Его лицо было пепельно-серым.
«Где ключи от машины?» – его голос был хриплым.
«Куда ты?»
«К врачу. Сейчас же. Я хочу услышать это от него лично».
Мы поехали все вместе: он, я и Зухра-апа. Врач, увидев нас, понял всё без слов. Он пригласил Амира в кабинет. Мы ждали в коридоре. Я слышала приглушенные голоса, потом – гробовую тишину.
Он вышел через полчаса. Шагал медленно, как старик. Посмотрел на меня, и в его глазах я увидела не гнев, а бесконечную усталость и боль.
«Поехали домой».
Он не говорил всю дорогу. Дома закрылся в кабинете. На следующее утро он уехал рано. Вернулся вечером.
«Я дал ей месяц, чтобы собрать вещи и освободить квартиру. Брак расторгнут».
Он сел напротив меня, его руки лежали на столе неподвижно.
«Почему ты не сказала мне раньше?»
«Я боялась за твое сердце».
«Сердце…» – он горько усмехнулся. «Оно болит не из-за болезни. Она обманывала не только меня. Она смеялась над моей верой. Над моей мечтой о ребенке».
Он помолчал.
«Прости меня. Прости, что подверг тебя этому. Прости, что не увидел правды».
Он не пошел к ней больше ни разу. Квартиру продали. Иногда я вижу, как он смотрит на наших детей с особой, новой нежностью. Тень той истории осталась с ним, но она сделала его тише, мудрее.
Муж не захотел рисковать и предложил взять вторую жену, молодую и здоровую, чтобы смогла родить ему еще детей. Мне было очень больно это слышать, но я смирилась. В итоге он женился на девушке, 19 лет. Купил для нее квартиру, два раза в неделю ездит, но вот прошло уже 2 года, а она все еще не беременна.
А тут, несколько дней назад, я была на приеме у своего гинеколога. И столкнулась там с этой второй женой. Она вышла из кабинета, вся бледная. Со своим врачом я в очень хороших отношениях, он знает, за кем я замужем и ту вторую жену тоже. Так вот, он мне по секрету сказал, что эта вторая жена... снова делала аборт, в 4 раз!!
Пришла к ней - а она говорит, мол, я молодая, хочу пожить для себя. Хотя до свадьбы вся такая религиозная и мечтает о детях. Боюсь говорить мужу, у него больное сердце...
Я вышла из кабинета гинеколога, и мир вокруг потерял четкость. Четвертый аборт. Два года обмана. Муж, мечтающий о ребенке, и эта девчонка, которая «хочет пожить для себя». Я села в машину, положила голову на руль. Сказать мужу? С его сердцем это могло стать приговором. Оставить в неведении? Позволить ей и дальше насмехаться над ним, над нашей верой, над всем, что для него важно?
Я завела двигатель. Ехать домой и делать вид, что ничего не знаю? Нет. Я повернула руль в сторону её квартиры.
Она открыла дверь, в руках планшет, на экране – сериал. В глазах – мгновенная настороженность.
«Айгуль? Что случилось?»
Я вошла, не спрашивая разрешения, закрыла дверь.
«Я была у врача. У нашего общего врача».
Она побледнела, но попыталась сохранить маску безразличия.
«И что?»
«Четвертый. За два года. Ты хоть понимаешь, что делаешь?»
Она фыркнула, отвернулась, пошла на кухню. «Это мое тело. Мое решение. Амир не должен знать».
«Почему?» – я встала напротив нее. «Почему ты вышла за него, если не хочешь детей? Деньги? Квартира?»
«А что? Тебе одной всё?» – ее голос стал злым, визгливым. «Старая жена, дети… а я что? Инкубатор? Я имею право жить!»
«Ты имеешь право не выходить замуж за человека, который хочет ребенка!» – мой голос сорвался. «У него больное сердце. Эта ложь его убьет».
В ее глазах блеснул страх. Не за него. За себя.
«Ты не посмеешь ему сказать. Он тебе не поверит. Он подумает, что ты ревнуешь, хочешь её очернить».
Она была права. Он мог не поверить. Я ушла, оставив ее одну.
Два дня я жила как в тумане. Муж заметил моё состояние.
«Ты чего такая бледная? Дети здоровы?»
«Дети в порядке», – ответила я. В горле стоял ком.
Решение пришло внезапно. Я не могла сказать ему прямо. Но я могла привести его к правде.
Я позвонила её матери. Строгой, набожной женщине, которая, я знала, не одобряла этот брак, но подчинилась воле дочери.
«Мы должны встретиться. Речь идет о здоровье вашей дочери. И о душе моего мужа».
Мы встретились в тихом кафе. Её мать, Зухра-апа, слушала меня, и лицо ее становилось все суровее.
«Она обманывает всех», – тихо сказала я, опуская взгляд. «И себя тоже. Врач подтвердит. Четыре аборта за два года».
Зухра-апа не кричала. Она медленно покачала головой.
«Я так и думала. Она всегда была эгоисткой. Притворялась набожной, чтобы выйти за обеспеченного человека». Она посмотрела на меня. «Что ты предлагаешь?»
«Он не поверит мне на слово. Но он поверит вам. И он должен услышать это от врача».
План был рискованным. Зухра-апа пришла к Амиру вечером, когда он был дома. Я сидела в гостиной, играла с детьми.
«Амир, мне нужно поговорить с тобой о моей дочери. О твоей жене. Наедине».
Он ушел с ней в кабинет. Через пятнадцать минут дверь распахнулась. Его лицо было пепельно-серым.
«Где ключи от машины?» – его голос был хриплым.
«Куда ты?»
«К врачу. Сейчас же. Я хочу услышать это от него лично».
Мы поехали все вместе: он, я и Зухра-апа. Врач, увидев нас, понял всё без слов. Он пригласил Амира в кабинет. Мы ждали в коридоре. Я слышала приглушенные голоса, потом – гробовую тишину.
Он вышел через полчаса. Шагал медленно, как старик. Посмотрел на меня, и в его глазах я увидела не гнев, а бесконечную усталость и боль.
«Поехали домой».
Он не говорил всю дорогу. Дома закрылся в кабинете. На следующее утро он уехал рано. Вернулся вечером.
«Я дал ей месяц, чтобы собрать вещи и освободить квартиру. Брак расторгнут».
Он сел напротив меня, его руки лежали на столе неподвижно.
«Почему ты не сказала мне раньше?»
«Я боялась за твое сердце».
«Сердце…» – он горько усмехнулся. «Оно болит не из-за болезни. Она обманывала не только меня. Она смеялась над моей верой. Над моей мечтой о ребенке».
Он помолчал.
«Прости меня. Прости, что подверг тебя этому. Прости, что не увидел правды».
Он не пошел к ней больше ни разу. Квартиру продали. Иногда я вижу, как он смотрит на наших детей с особой, новой нежностью. Тень той истории осталась с ним, но она сделала его тише, мудрее.

Следующая запись: Цыганка была старая, морщинистая, с чёрными, как ночь глазами. — Не любит тебя твой кучерявый, ...
Лучшие публикации