Цыганка была старая, морщинистая, с чёрными, как ночь глазами.
— Не любит тебя твой кучерявый, голубоглазый, да ты не переживай, не твоя он судьба. Позолоти ручку, всю правду скажу, что тебя в жизни ждёт. – Цыганка вцепилась в Олесю глазами и слегка наклонила голову, от чего массивные серьги в её ушах легонько зазвенели.
— Голубоглазый? – Вздрогнула Олеся.
— Позолоти ручку. – Настаивала цыганка.
Олеся, как заворожённая, открыла сумочку, в кошельке денег было немного, она только что купила билет домой, и то, на те деньги, что отправили ей родители. Олеся вынула всё, что было, и вложила в протянутую цыганкой ладонь. Нет, она бы ни за что не отдала, ведь это последние деньги. Но как цыганка могла узнать, что Олег, с которым Оксана встречалась вот уже полгода, действительно, был голубоглазым, с задорными тёмными кудрями? Как это не любит? Быть такого не может! А ведь как раз сегодня Олеся собиралась рассказать ему важную новость. Деньги моментально исчезли в огромном количестве складок цветастой цыганской юбки, но сама цыганка не исчезала, а взяла Олесю за руку и стала внимательно изучать её ладонь, бормоча что-то себе под нос и покачивая головой.
— Ох, девка, намаешься ты в жизни. Много раз сердечко твоё ныть будет. Долго маяться будешь. А семья твоя будет построена на горе горьком. Ну да ничего, всё образуется, станешь хорошей матерью двум деткам. – Выдала, наконец, цыганка своё пророчество. Олеся непонимающе хлопала ресницами. – А кучерявый твой от вас откажется, можешь даже не рассказывать ему ничего. – Услышала Олеся последние слова цыганки, которая после этого исчезла, будто растворилась в жарком летнем зное.
Олеся ещё какое-то время стояла, переваривая услышанное, особенно последнюю фразу: «кучерявый твой от вас откажется».
— Лесь, ну ты где ходишь, жду, жду тебя! – Вырвал Олесю из оцепенения голос Олега. – Договорились же, что я тебя у входа жду, а ты тут у билетных касс застряла. Ребята, наверняка, уже отмечают. – Олег был недоволен.
— Прости, пойдём. – Олеся постаралась улыбнуться.
Совсем недавно были сданы последние экзамены, вручены дипломы, однокурсники разъезжались кто куда. Сегодня была назначена прощальная вечеринка. А утром Олеся узнала, что беременна, о чём и собиралась сегодня сообщить Олегу.
— Лесь, ты ж сама всё понимаешь…— повторил он, глядя куда-то мимо нее. «Карьера, командировки. Сначала надо встать на ноги. О детях думать рано. Очень рано».
Олеся сжала пальцы под столом. «А если уже не думать, а знать?»
Олег замер. Понял. Его лицо из добродушного стало настороженным.
— Ты уверена?
— Да
Он отодвинул кружку. Встал.
— Мне нужно подышать.
Она ждала его у выхода час. Потом еще час у своего общежития. Он не отвечал на звонки. Утром пришло сообщение: «Это ошибка. Решай как знаешь. Я не готов. Не могу».
Цыганка не солгала.
Олеся уехала к родителям в другой город. Родила дочь. Назвала Светланой. Олег не звонил, не интересовался. Она стерла его номер.
Прошло пять лет. Олеся работала бухгалтером. Встретила Сергея. Спокойный, надежный вдовец с семилетним сыном. Он знал про дочь Олеси и не испугался. Поженились. Родили общего сына, Мишу. Жили ровно. Строили дом. Цыганка предсказала и это: «…станешь хорошей матерью двум деткам».
Одним летним утром, когда Мише было три года, а Свете — восемь, раздался звонок в дверь. На пороге стоял незнакомый мужчина в дорогом костюме. За ним — женщина с жестким лицом.
— Олеся Николаевна? — мужчина показал удостоверение.
— Капитан юстиции Кравцов. Это гражданка Ветошкина, специалист опеки. Можно войти?
Они вошли, не дожидаясь ответа. Сергей вышел из-за стола, насторожившись.
— В чём дело? — спросила Олеся.
Кравцов положил на стол папку.
— Речь идет о вашей дочери, Светлане. Мы располагаем информацией, что её биологический отец, Олег Игнатьев, не давал согласия на усыновление. Гражданин Игнатьев установил отцовство через суд. Подаёт иск об определении места жительства ребенка с ним.
Мир поплыл у Олеси перед глазами. Она ухватилась за спинку стула.
— Какой Олег? Он же… Он отказался! Я одна её рожала, одна поднимала!
— По его словам, вы скрыли от него факт рождения дочери», — холодно парировала Ветошкина, оглядывая квартиру. «Он утверждает, что узнал о ребёнке лишь недавно. У него есть средства, чтобы предоставить девочке всё необходимое. У нас есть вопросы к условиям её содержания здесь.
Сергей шагнул вперёд.
— Какие вопросы? У нас всё в порядке!
— По нашим данным, вы проживаете в съёмном жилье. У г-на Игнатьева — собственная трёхкомнатная квартира в центре. Он владелец успешного бизнеса. Сравнение условий — не в вашу пользу.
Олеся не верила своим ушам.
— Он просто хочет мне отомстить! Или у него нет других детей?
— Не имеет значения, — покачал головой Кравцов.
— Он — биологический отец. И теперь он хочет исполнять свои обязанности. В полной мере.
Они ушли, оставив копию искового заявления. Олеся в слезах звонила юристу. Тот, выслушав, вздохнул:
— Суды по таким делам непредсказуемы. Если он действительно богат и нанял хорошего адвоката… Шансы есть.
Началась война. Суд, психолого-педагогические экспертизы, бесконечные заседания. Олег являлся в зал в дорогих костюмах, с адвокатом, который выставлял Олесю скрытной истеричкой, а Сергея — несостоятельным пролетарием. Олег смотрел на Олесю ледяным, чужим взглядом. Не того кудрявого парня.
Однажды, после очередного изматывающего заседания, Олеся не выдержала. Она догнала его в коридоре.
— Зачем? Почему сейчас?
Олег остановился. В его глазах не было ни капли тепла.
— У меня умер отец. Я последний в роду. Нужен наследник. Дочь — уже что-то.
— Она что, для тебя вещь?... Наследство? — Олеся еле сдерживала дрожь.
— Ты лишила меня права знать о ней. Теперь я восстанавливаю справедливость.
Он развернулся и ушёл.
Олеся посмотрела ему вслед с недоумением.
Судья, пожилая женщина, видя эту тяжбу, назначила дополнительную комплексную психолого-педагогическую экспертизу. Психолог, мужчина лет пятидесяти, долго беседовал со Светой, потом с Олесей и Сергеем по отдельности. С Олегом — дольше всего.
На последнем заседании судья огласила и заключение эксперта. Психолог писал, что девочка психологически устойчива, привязана к матери, отчиму и брату. Конфликт лояльности вызывает у неё сильный стресс. Биологический отец, несмотря на декларируемые благие намерения, демонстрирует нарциссические черты и воспринимает ребёнка как объект для реализации собственных амбиций. Рекомендация — оставить девочку в привычной среде, установив для отца порядок встреч.
Судья закрыла папку.
— Суд постановляет: в удовлетворении исковых требований Игнатьеву О.В. — отказать. Определить место жительства несовершеннолетней Светланы с матерью. Отцу установить порядок общения: каждое второе и четвёртое воскресенье месяца с 10 до 19 часов.
Олег, бледный, молча встал и вышел из зала, не глядя ни на кого.
Олеся обняла Сергея и заплакала. От облегчения, от усталости, от памяти о той цыганке, которая всё видела, но не могла сказать самого главного: что сила — не в деньгах и не в обиде, а в том, чтобы просто быть семьёй.
Олег проводил с дочерью свои три воскресенья в месяц. Он водил Свету в дорогие кафе, покупал ей гаджеты. Но в её глазах он всегда читал настороженность. Она звала его «Олег», а папой — Сергея. Спустя год он перестал звонить. Перечисления алиментов на карту Олеси были единственным знаком, что он где-то есть. Олеся больше его не видела. Её семья, построенная «на горе горьком», как и предсказала цыганка, выстояла. И в этом была её, Олесина, победа.
— Не любит тебя твой кучерявый, голубоглазый, да ты не переживай, не твоя он судьба. Позолоти ручку, всю правду скажу, что тебя в жизни ждёт. – Цыганка вцепилась в Олесю глазами и слегка наклонила голову, от чего массивные серьги в её ушах легонько зазвенели.
— Голубоглазый? – Вздрогнула Олеся.
— Позолоти ручку. – Настаивала цыганка.
Олеся, как заворожённая, открыла сумочку, в кошельке денег было немного, она только что купила билет домой, и то, на те деньги, что отправили ей родители. Олеся вынула всё, что было, и вложила в протянутую цыганкой ладонь. Нет, она бы ни за что не отдала, ведь это последние деньги. Но как цыганка могла узнать, что Олег, с которым Оксана встречалась вот уже полгода, действительно, был голубоглазым, с задорными тёмными кудрями? Как это не любит? Быть такого не может! А ведь как раз сегодня Олеся собиралась рассказать ему важную новость. Деньги моментально исчезли в огромном количестве складок цветастой цыганской юбки, но сама цыганка не исчезала, а взяла Олесю за руку и стала внимательно изучать её ладонь, бормоча что-то себе под нос и покачивая головой.
— Ох, девка, намаешься ты в жизни. Много раз сердечко твоё ныть будет. Долго маяться будешь. А семья твоя будет построена на горе горьком. Ну да ничего, всё образуется, станешь хорошей матерью двум деткам. – Выдала, наконец, цыганка своё пророчество. Олеся непонимающе хлопала ресницами. – А кучерявый твой от вас откажется, можешь даже не рассказывать ему ничего. – Услышала Олеся последние слова цыганки, которая после этого исчезла, будто растворилась в жарком летнем зное.
Олеся ещё какое-то время стояла, переваривая услышанное, особенно последнюю фразу: «кучерявый твой от вас откажется».
— Лесь, ну ты где ходишь, жду, жду тебя! – Вырвал Олесю из оцепенения голос Олега. – Договорились же, что я тебя у входа жду, а ты тут у билетных касс застряла. Ребята, наверняка, уже отмечают. – Олег был недоволен.
— Прости, пойдём. – Олеся постаралась улыбнуться.
Совсем недавно были сданы последние экзамены, вручены дипломы, однокурсники разъезжались кто куда. Сегодня была назначена прощальная вечеринка. А утром Олеся узнала, что беременна, о чём и собиралась сегодня сообщить Олегу.
— Лесь, ты ж сама всё понимаешь…— повторил он, глядя куда-то мимо нее. «Карьера, командировки. Сначала надо встать на ноги. О детях думать рано. Очень рано».
Олеся сжала пальцы под столом. «А если уже не думать, а знать?»
Олег замер. Понял. Его лицо из добродушного стало настороженным.
— Ты уверена?
— Да
Он отодвинул кружку. Встал.
— Мне нужно подышать.
Она ждала его у выхода час. Потом еще час у своего общежития. Он не отвечал на звонки. Утром пришло сообщение: «Это ошибка. Решай как знаешь. Я не готов. Не могу».
Цыганка не солгала.
Олеся уехала к родителям в другой город. Родила дочь. Назвала Светланой. Олег не звонил, не интересовался. Она стерла его номер.
Прошло пять лет. Олеся работала бухгалтером. Встретила Сергея. Спокойный, надежный вдовец с семилетним сыном. Он знал про дочь Олеси и не испугался. Поженились. Родили общего сына, Мишу. Жили ровно. Строили дом. Цыганка предсказала и это: «…станешь хорошей матерью двум деткам».
Одним летним утром, когда Мише было три года, а Свете — восемь, раздался звонок в дверь. На пороге стоял незнакомый мужчина в дорогом костюме. За ним — женщина с жестким лицом.
— Олеся Николаевна? — мужчина показал удостоверение.
— Капитан юстиции Кравцов. Это гражданка Ветошкина, специалист опеки. Можно войти?
Они вошли, не дожидаясь ответа. Сергей вышел из-за стола, насторожившись.
— В чём дело? — спросила Олеся.
Кравцов положил на стол папку.
— Речь идет о вашей дочери, Светлане. Мы располагаем информацией, что её биологический отец, Олег Игнатьев, не давал согласия на усыновление. Гражданин Игнатьев установил отцовство через суд. Подаёт иск об определении места жительства ребенка с ним.
Мир поплыл у Олеси перед глазами. Она ухватилась за спинку стула.
— Какой Олег? Он же… Он отказался! Я одна её рожала, одна поднимала!
— По его словам, вы скрыли от него факт рождения дочери», — холодно парировала Ветошкина, оглядывая квартиру. «Он утверждает, что узнал о ребёнке лишь недавно. У него есть средства, чтобы предоставить девочке всё необходимое. У нас есть вопросы к условиям её содержания здесь.
Сергей шагнул вперёд.
— Какие вопросы? У нас всё в порядке!
— По нашим данным, вы проживаете в съёмном жилье. У г-на Игнатьева — собственная трёхкомнатная квартира в центре. Он владелец успешного бизнеса. Сравнение условий — не в вашу пользу.
Олеся не верила своим ушам.
— Он просто хочет мне отомстить! Или у него нет других детей?
— Не имеет значения, — покачал головой Кравцов.
— Он — биологический отец. И теперь он хочет исполнять свои обязанности. В полной мере.
Они ушли, оставив копию искового заявления. Олеся в слезах звонила юристу. Тот, выслушав, вздохнул:
— Суды по таким делам непредсказуемы. Если он действительно богат и нанял хорошего адвоката… Шансы есть.
Началась война. Суд, психолого-педагогические экспертизы, бесконечные заседания. Олег являлся в зал в дорогих костюмах, с адвокатом, который выставлял Олесю скрытной истеричкой, а Сергея — несостоятельным пролетарием. Олег смотрел на Олесю ледяным, чужим взглядом. Не того кудрявого парня.
Однажды, после очередного изматывающего заседания, Олеся не выдержала. Она догнала его в коридоре.
— Зачем? Почему сейчас?
Олег остановился. В его глазах не было ни капли тепла.
— У меня умер отец. Я последний в роду. Нужен наследник. Дочь — уже что-то.
— Она что, для тебя вещь?... Наследство? — Олеся еле сдерживала дрожь.
— Ты лишила меня права знать о ней. Теперь я восстанавливаю справедливость.
Он развернулся и ушёл.
Олеся посмотрела ему вслед с недоумением.
Судья, пожилая женщина, видя эту тяжбу, назначила дополнительную комплексную психолого-педагогическую экспертизу. Психолог, мужчина лет пятидесяти, долго беседовал со Светой, потом с Олесей и Сергеем по отдельности. С Олегом — дольше всего.
На последнем заседании судья огласила и заключение эксперта. Психолог писал, что девочка психологически устойчива, привязана к матери, отчиму и брату. Конфликт лояльности вызывает у неё сильный стресс. Биологический отец, несмотря на декларируемые благие намерения, демонстрирует нарциссические черты и воспринимает ребёнка как объект для реализации собственных амбиций. Рекомендация — оставить девочку в привычной среде, установив для отца порядок встреч.
Судья закрыла папку.
— Суд постановляет: в удовлетворении исковых требований Игнатьеву О.В. — отказать. Определить место жительства несовершеннолетней Светланы с матерью. Отцу установить порядок общения: каждое второе и четвёртое воскресенье месяца с 10 до 19 часов.
Олег, бледный, молча встал и вышел из зала, не глядя ни на кого.
Олеся обняла Сергея и заплакала. От облегчения, от усталости, от памяти о той цыганке, которая всё видела, но не могла сказать самого главного: что сила — не в деньгах и не в обиде, а в том, чтобы просто быть семьёй.
Олег проводил с дочерью свои три воскресенья в месяц. Он водил Свету в дорогие кафе, покупал ей гаджеты. Но в её глазах он всегда читал настороженность. Она звала его «Олег», а папой — Сергея. Спустя год он перестал звонить. Перечисления алиментов на карту Олеси были единственным знаком, что он где-то есть. Олеся больше его не видела. Её семья, построенная «на горе горьком», как и предсказала цыганка, выстояла. И в этом была её, Олесина, победа.

Следующая запись: Двенадцать ребят вошли в школьный автофургон и пропали. Через 13 лет была обнаружена ужасная истина ...
Лучшие публикации