
— Кристина, что ж ты так щедро солью-то сыплешь, словно дорожки от гололеда посыпаешь! Да что же это такое, помилуй бог! — ворчала Валентина Петровна, стоя посреди кухни в своем уютном халате из байки. — Ну разве так борщ солят? Неужели я тебе не показывала?
Смотри, соль добавляют по чуть-чуть, маленькими порциями! А ты что вытворяешь?
Я стояла у плиты и мысленно представляла, как где-то в преисподней существует особый кружок для снох, грезящих о смерти свекровей. Не в реальности, естественно, боже упаси, а в переносном смысле. Просто чтобы она исчезла, растаяла, чудесным образом перенеслась к своей сестре в Саратов. Или хотя бы на время лишилась голоса. На недельку.
— Да и вообще, — продолжала Валентина Петровна, выхватывая у меня из рук солонку так, будто я держала опасную петарду, готовую взорваться, — борщ нужно готовить на мясном бульоне из костей, а не на этих ваших бульонных кубиках. Димочка любит настоящий. Помнишь, как я в прошлый раз готовила? Он целых три тарелки умял!
Помнила прекрасно. Еще бы. Димочка потом пол ночи провел в туалете, но Валентина Петровна предпочитала об этом не вспоминать. Как и о многом другом.
Свекровь нагрянула неожиданно. И задержалась несколько дольше, чем планировала. Аж на три месяца.
— Погощу недельку, — объявила тогда Валентина Петровна, затаскивая в нашу небольшую квартиру три огромных чемодана. — У меня там с соседкой возникла ссора, представляешь, эта змея подколодная заявила, что я ей жизни не даю! Я! Которая только и делает, что беспокоится о других!
Неделька незаметно растянулась сначала на две, потом на месяц, а затем Валентина Петровна мимоходом продала свою квартиру в Подольске.
— Зачем мне там одной прозябать? — объяснила она изумленному Диме. — Когда вы тут вдвоем маетесь, ждете помощи. Я же вижу, как Кристиночке сложно с хозяйством справляться.
Все было хорошо и спокойно, пока она не начала оказывать эту помощь.
До приезда свекрови наша квартира была обыкновенной двушкой в Москве. Мебель, которую мы собирали вместе, ругаясь над непонятными инструкциями, мои любимые шторы с геометрическим узором, стеллажи с книгами вдоль всей стены в гостиной.
Теперь же… Боже мой, моя квартира превратилась в подобие музея советской эпохи.
На моих современных шторах появились кружевные завязки, «чтобы света было больше». Диван был накрыт гобеленовым покрывалом с изображением оленей, «чтобы не запачкался». На книжных полках теснились слоники, коллекция Валентины Петровны, «приносящая удачу в дом». А в нашей спальне на стене красовалась икона, которую она повесила «для благословения нашего брака».
— Мам, может, Кристина сама знает, как готовить борщ? — неуверенно произнес Дима из коридора.
Он только что вернулся с работы и, судя по звукам, с трудом снимал новые ботинки, которые на днях были куплены под строгим контролем Валентины Петровны. Потому что старые кроссовки «не подобают женатому мужчине».
— Димочка, дорогой, я же помогаю! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Скажи, разве я не права? Кристине нужно учиться готовить правильно. Вы же собираетесь заводить детей, чем ты их кормить будешь?
Дима вошел в кухню и устало произнес:
— Мам, Кристина прекрасно готовит.
— Разумеется, разумеется, — закивала Валентина Петровна. — Для тебя все, что она делает, идеально. Ты же влюблен и не видишь очевидных вещей. Но я-то вижу, как женщина с опытом. Кристина старается, но ей еще нужно многому научиться. Кстати, вот о чем я хотела поговорить…
Она с важным видом уселась за стол.
— Я тут подумала, мои дорогие, что не дело вам так жить, работа-дом, дом-работа. Молодые ведь, а словно старики. Поэтому я решила, что в субботу у нас будут гости! Я пригласила тетю Галю, дядю Борю и Людочку с семьей…
Я молча поставила кастрюлю на огонь и вышла из кухни. Дима последовал за мной.
— Потерпи еще немного, — тихо сказал он. — Я поговорю с ней.
— Ты говорил месяц назад. И два. Она продала квартиру, Дима. Она не уедет.
В субботу я готовила салат, когда в дверь позвонили. На пороге стояла Людочка — двоюродная сестра Димы, с двумя детьми и мужем. За ними возникла тетя Галя с тортом.
— Валя говорила, у вас тут ремонт, — объявила Людочка, снимая пальто. — А я смотрю, всё как у людей.
— Какой ремонт? — не поняла я.
Валентина Петровна стремительно вышла из гостиной.
— Ну, Людочка, преувеличиваешь! Я говорила — планируем! — нервно рассмеялась она. — Проходите, не стойте в прихожей.
За ужином свекровь была неестественно оживлена. Гости пили вино и рассказывали семейные истории. Когда подали чай, Валентина Петровна вдруг сказала:
— А знаете, я тут подумываю... Может, мне обратно в Подольск перебраться? Одной скучно.
Все замолчали.
— Мам, ты же продала квартиру, — напомнил Дима.
— Ну, найду другую! — махнула она рукой. — Или к Людочке перееду, если, конечно, вы не против.
Людочка закашлялась. Её муж внимательно посмотрел на Валентину Петровну.
После ужина я зашла в спальню за телефоном и заметил, что ящик комода приоткрыт. Внутри лежала распечатка — выписка из медицинской карты. Диагноз: ранняя стадия деменции. Дата — три месяца назад.
Я вышла в коридор и столкнулась с Людочкой.
— Кристина, можно поговорить? — она отвела меня в сторону. — Тетя Валя говорила, что вы с Димой хотите переехать в другой район. Это правда?
— Нет, — ответила я. — Первый раз слышу.
Людочка покачала головой.
— Она и маме говорила, что вы планируете продать эту квартиру. Говорила, вы с Димой в кризисе, чуть ли не к разводу идете.
Я вернулась в гостиную. Дима мыл посуду. Гости собирались домой.
— Мама, — сказал Дима, вытирая руки. — Нам нужно серьезно поговорить.
— О чем, сынок? — улыбнулась Валентина Петровна.
— О том, что ты рассказываешь людям. О нашем «разводе». О «ремонте». О том, что мы хотим продать квартиру.
Её улыбка исчезла.
— Я не понимаю, о чем ты.
— И о твоем диагнозе, — тихо добавила я.
Валентина Петровна побледнела.
— Каком диагнозе? Что вы придумали?
— Я нашла выписку в твоих вещах, — сказала я. — Почему ты скрывала?
Она молчала несколько секунд, глядя на нас.
— Вы меня в дом престарелых сдадите, — прошептала она. — Я знаю, как это бывает.
— Мы бы помогли тебе, — сказал Дима. — Но ты разрушаешь нашу жизнь.
Валентина Петровна медленно поднялась.
— Я просто хотела быть нужной. Пока ещё могу.
На следующее утро мы позвонили врачу. Оказалось, Валентина Петровна месяц назад перестала принимать лекарства, опасаясь «побочных эффектов».
Через неделю мы нашли хороший пансионат с программой адаптации. Дима договорился о работе с юристом — оспорить продажу её квартиры было уже невозможно, но часть денег удалось сохранить.
В день отъезда Валентина Петровна молча собирала вещи. Слоников, завязки, гобелен — всё упаковала в коробки.
— Извини, — сказала она мне, когда Дима выносил вещи. — Я, кажется, перестаралась.
— Мы будем навещать тебя каждые выходные, — ответила я. — И поможем.
Она кивнула и вышла из квартиры.
Я осталась одна среди оголенных стен. На книжных полках не было слоников, на диване — гобеленового покрывала. Шторы висели ровно, без кружевных завязок. В спальне я сняла со стены икону и убрала её в шкаф.
Дима вернулся вечером. Мы сидели на кухне и пили чай. Тишина в квартире была непривычной, почти звенящей.
— Как думаешь, она будет там счастлива? — спросил он.
— Ей будет спокойнее, — ответила я. — И нам тоже.
Он взял мою руку. За окном горели огни города. Впервые за долгое время наша квартира снова стала нашим домом.
Смотри, соль добавляют по чуть-чуть, маленькими порциями! А ты что вытворяешь?
Я стояла у плиты и мысленно представляла, как где-то в преисподней существует особый кружок для снох, грезящих о смерти свекровей. Не в реальности, естественно, боже упаси, а в переносном смысле. Просто чтобы она исчезла, растаяла, чудесным образом перенеслась к своей сестре в Саратов. Или хотя бы на время лишилась голоса. На недельку.
— Да и вообще, — продолжала Валентина Петровна, выхватывая у меня из рук солонку так, будто я держала опасную петарду, готовую взорваться, — борщ нужно готовить на мясном бульоне из костей, а не на этих ваших бульонных кубиках. Димочка любит настоящий. Помнишь, как я в прошлый раз готовила? Он целых три тарелки умял!
Помнила прекрасно. Еще бы. Димочка потом пол ночи провел в туалете, но Валентина Петровна предпочитала об этом не вспоминать. Как и о многом другом.
Свекровь нагрянула неожиданно. И задержалась несколько дольше, чем планировала. Аж на три месяца.
— Погощу недельку, — объявила тогда Валентина Петровна, затаскивая в нашу небольшую квартиру три огромных чемодана. — У меня там с соседкой возникла ссора, представляешь, эта змея подколодная заявила, что я ей жизни не даю! Я! Которая только и делает, что беспокоится о других!
Неделька незаметно растянулась сначала на две, потом на месяц, а затем Валентина Петровна мимоходом продала свою квартиру в Подольске.
— Зачем мне там одной прозябать? — объяснила она изумленному Диме. — Когда вы тут вдвоем маетесь, ждете помощи. Я же вижу, как Кристиночке сложно с хозяйством справляться.
Все было хорошо и спокойно, пока она не начала оказывать эту помощь.
До приезда свекрови наша квартира была обыкновенной двушкой в Москве. Мебель, которую мы собирали вместе, ругаясь над непонятными инструкциями, мои любимые шторы с геометрическим узором, стеллажи с книгами вдоль всей стены в гостиной.
Теперь же… Боже мой, моя квартира превратилась в подобие музея советской эпохи.
На моих современных шторах появились кружевные завязки, «чтобы света было больше». Диван был накрыт гобеленовым покрывалом с изображением оленей, «чтобы не запачкался». На книжных полках теснились слоники, коллекция Валентины Петровны, «приносящая удачу в дом». А в нашей спальне на стене красовалась икона, которую она повесила «для благословения нашего брака».
— Мам, может, Кристина сама знает, как готовить борщ? — неуверенно произнес Дима из коридора.
Он только что вернулся с работы и, судя по звукам, с трудом снимал новые ботинки, которые на днях были куплены под строгим контролем Валентины Петровны. Потому что старые кроссовки «не подобают женатому мужчине».
— Димочка, дорогой, я же помогаю! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Скажи, разве я не права? Кристине нужно учиться готовить правильно. Вы же собираетесь заводить детей, чем ты их кормить будешь?
Дима вошел в кухню и устало произнес:
— Мам, Кристина прекрасно готовит.
— Разумеется, разумеется, — закивала Валентина Петровна. — Для тебя все, что она делает, идеально. Ты же влюблен и не видишь очевидных вещей. Но я-то вижу, как женщина с опытом. Кристина старается, но ей еще нужно многому научиться. Кстати, вот о чем я хотела поговорить…
Она с важным видом уселась за стол.
— Я тут подумала, мои дорогие, что не дело вам так жить, работа-дом, дом-работа. Молодые ведь, а словно старики. Поэтому я решила, что в субботу у нас будут гости! Я пригласила тетю Галю, дядю Борю и Людочку с семьей…
Я молча поставила кастрюлю на огонь и вышла из кухни. Дима последовал за мной.
— Потерпи еще немного, — тихо сказал он. — Я поговорю с ней.
— Ты говорил месяц назад. И два. Она продала квартиру, Дима. Она не уедет.
В субботу я готовила салат, когда в дверь позвонили. На пороге стояла Людочка — двоюродная сестра Димы, с двумя детьми и мужем. За ними возникла тетя Галя с тортом.
— Валя говорила, у вас тут ремонт, — объявила Людочка, снимая пальто. — А я смотрю, всё как у людей.
— Какой ремонт? — не поняла я.
Валентина Петровна стремительно вышла из гостиной.
— Ну, Людочка, преувеличиваешь! Я говорила — планируем! — нервно рассмеялась она. — Проходите, не стойте в прихожей.
За ужином свекровь была неестественно оживлена. Гости пили вино и рассказывали семейные истории. Когда подали чай, Валентина Петровна вдруг сказала:
— А знаете, я тут подумываю... Может, мне обратно в Подольск перебраться? Одной скучно.
Все замолчали.
— Мам, ты же продала квартиру, — напомнил Дима.
— Ну, найду другую! — махнула она рукой. — Или к Людочке перееду, если, конечно, вы не против.
Людочка закашлялась. Её муж внимательно посмотрел на Валентину Петровну.
После ужина я зашла в спальню за телефоном и заметил, что ящик комода приоткрыт. Внутри лежала распечатка — выписка из медицинской карты. Диагноз: ранняя стадия деменции. Дата — три месяца назад.
Я вышла в коридор и столкнулась с Людочкой.
— Кристина, можно поговорить? — она отвела меня в сторону. — Тетя Валя говорила, что вы с Димой хотите переехать в другой район. Это правда?
— Нет, — ответила я. — Первый раз слышу.
Людочка покачала головой.
— Она и маме говорила, что вы планируете продать эту квартиру. Говорила, вы с Димой в кризисе, чуть ли не к разводу идете.
Я вернулась в гостиную. Дима мыл посуду. Гости собирались домой.
— Мама, — сказал Дима, вытирая руки. — Нам нужно серьезно поговорить.
— О чем, сынок? — улыбнулась Валентина Петровна.
— О том, что ты рассказываешь людям. О нашем «разводе». О «ремонте». О том, что мы хотим продать квартиру.
Её улыбка исчезла.
— Я не понимаю, о чем ты.
— И о твоем диагнозе, — тихо добавила я.
Валентина Петровна побледнела.
— Каком диагнозе? Что вы придумали?
— Я нашла выписку в твоих вещах, — сказала я. — Почему ты скрывала?
Она молчала несколько секунд, глядя на нас.
— Вы меня в дом престарелых сдадите, — прошептала она. — Я знаю, как это бывает.
— Мы бы помогли тебе, — сказал Дима. — Но ты разрушаешь нашу жизнь.
Валентина Петровна медленно поднялась.
— Я просто хотела быть нужной. Пока ещё могу.
На следующее утро мы позвонили врачу. Оказалось, Валентина Петровна месяц назад перестала принимать лекарства, опасаясь «побочных эффектов».
Через неделю мы нашли хороший пансионат с программой адаптации. Дима договорился о работе с юристом — оспорить продажу её квартиры было уже невозможно, но часть денег удалось сохранить.
В день отъезда Валентина Петровна молча собирала вещи. Слоников, завязки, гобелен — всё упаковала в коробки.
— Извини, — сказала она мне, когда Дима выносил вещи. — Я, кажется, перестаралась.
— Мы будем навещать тебя каждые выходные, — ответила я. — И поможем.
Она кивнула и вышла из квартиры.
Я осталась одна среди оголенных стен. На книжных полках не было слоников, на диване — гобеленового покрывала. Шторы висели ровно, без кружевных завязок. В спальне я сняла со стены икону и убрала её в шкаф.
Дима вернулся вечером. Мы сидели на кухне и пили чай. Тишина в квартире была непривычной, почти звенящей.
— Как думаешь, она будет там счастлива? — спросил он.
— Ей будет спокойнее, — ответила я. — И нам тоже.
Он взял мою руку. За окном горели огни города. Впервые за долгое время наша квартира снова стала нашим домом.

Следующая запись: Сегодня с утра муж сказал: "Мариш, я плохо себя чувствую. Отвези пожалуйста Иру сама в садик и ...
Лучшие публикации