Здесь выдают
ставки
ставки

Бог едет в маршрутке, больной и угрюмый, потертая куртка и вязаный шарф.
В нем сотни сомнений и пять лишних рюмок.
На карте - еще десять дней ни гроша.
В замерзшее небо врезаются кроны облезлых деревьев, на улицах грязь.
В далекой стране цветут анемоны, хорошие люди и честная власть.
Бог шаг ускоряет, идя мимо церкви -
опять побирушки, калеки, трэшак.
Собака голодная, (бросил наверно, ее на помойке какой-то мудак).
И что-то глаза раздражающе щиплет, а в глотке тяжелый и вяжущий ком.
''Ты мог бы помочь'' - голос совести сипнет. ''Дать бедным на хлеб, псу найти новый дом.''
Но Бог продолжает шагать без оглядки:
''у всех жизнь тяжелая, это злой рок. Им небо поможет, все будет в порядке. А что я могу? Ведь я вовсе не Бог.''
Бог хочет уехать в страну анемонов, он копит усердно и учит язык.
Под домом его расцветают пионы, но Богу, конечно, нет дела до них.
Газеты кричат о войне неизбежной, горит революции пламенный стяг.
Сезоны привычно меняют одежду. Бог думает: ''все что творится - пустяк.''
Все больше бездомных, все меньше довольных. Все чаще от боли сжимает виски.
Бог шепчет устало: ''ну, хватит, довольно.
Ведь мне все равно никого не спасти.''
Бог вовсе не сволочь, он жаждет покоя,
как каждый, живущий в потоке веков.
Он просто не знает, (и в этом-то горе), что каждый, рожденный на свете - есть Бог.
Бог вертит в руке самокрутку сырую, разбитые губы царапает дождь.
Свистят за поселком снаряды и пули. По телу - знакомая злобная дрожь.
Страна анемонов и красных деревьев
лежит под ногами, разбитая в прах.
Здесь все одинаковы - немцы, евреи,
нет разницы в расах, есть глупость в умах.
Ползут по костям бестолковые танки. Рычит пулемет: ''тра-та-та, тра-та-та''.
Мир встал на дыбы, повернулся изнанкой, но как же его сердцевина пуста.
Бог курит и плачет, и сам не заметив,
что вместо воды из глаз капает кровь.
А душный июльский отравленный вечер, хоронит под небом погибших богов.
Джио Россо
В нем сотни сомнений и пять лишних рюмок.
На карте - еще десять дней ни гроша.
В замерзшее небо врезаются кроны облезлых деревьев, на улицах грязь.
В далекой стране цветут анемоны, хорошие люди и честная власть.
Бог шаг ускоряет, идя мимо церкви -
опять побирушки, калеки, трэшак.
Собака голодная, (бросил наверно, ее на помойке какой-то мудак).
И что-то глаза раздражающе щиплет, а в глотке тяжелый и вяжущий ком.
''Ты мог бы помочь'' - голос совести сипнет. ''Дать бедным на хлеб, псу найти новый дом.''
Но Бог продолжает шагать без оглядки:
''у всех жизнь тяжелая, это злой рок. Им небо поможет, все будет в порядке. А что я могу? Ведь я вовсе не Бог.''
Бог хочет уехать в страну анемонов, он копит усердно и учит язык.
Под домом его расцветают пионы, но Богу, конечно, нет дела до них.
Газеты кричат о войне неизбежной, горит революции пламенный стяг.
Сезоны привычно меняют одежду. Бог думает: ''все что творится - пустяк.''
Все больше бездомных, все меньше довольных. Все чаще от боли сжимает виски.
Бог шепчет устало: ''ну, хватит, довольно.
Ведь мне все равно никого не спасти.''
Бог вовсе не сволочь, он жаждет покоя,
как каждый, живущий в потоке веков.
Он просто не знает, (и в этом-то горе), что каждый, рожденный на свете - есть Бог.
Бог вертит в руке самокрутку сырую, разбитые губы царапает дождь.
Свистят за поселком снаряды и пули. По телу - знакомая злобная дрожь.
Страна анемонов и красных деревьев
лежит под ногами, разбитая в прах.
Здесь все одинаковы - немцы, евреи,
нет разницы в расах, есть глупость в умах.
Ползут по костям бестолковые танки. Рычит пулемет: ''тра-та-та, тра-та-та''.
Мир встал на дыбы, повернулся изнанкой, но как же его сердцевина пуста.
Бог курит и плачет, и сам не заметив,
что вместо воды из глаз капает кровь.
А душный июльский отравленный вечер, хоронит под небом погибших богов.
Джио Россо

Следующая запись: Всем Спокойной ночи...
Лучшие публикации