
В честь ее героини называли дочерей все, кто сходил с ума по фильму "Война и мир". Неудивительно, что "Оскар", который доверили получить именно Людмиле Савельевой, был лишь малой толикой признания, которое обрушилось на никому не известную юную балерину.
"Она станцевала Наташу Ростову", - утверждали строгие критики. Мир рукоплескал. Не устоял даже сдержанный на сантименты Восток: 1972-й был объявлен в Японии годом Савельевой. Такой славе могли позавидовать многие "титаны кино".
В детстве Люсенька (как называли Людмилу друзья и родные) постоянно улыбалась и танцевала. Откуда в этой маленькой ленинградке, перенесшей чудовищные месяцы блокады и еле вырвавшейся из когтей смерти, было столько света и оптимизма, не понимали даже самые близкие - родители и сестры.
Как-то раз она встретила на улице балерину, которая просто сразила девочку своей красотой и грацией. И Люся твердо решила что непременно стать балериной! В этом решении ее поддержала бабушка, которая, не рассчитывая, впрочем, на особый успех, отвела внучку в хореографическое училище.
- Девочек там было несметное количество, - вспоминает актриса. - А я почему-то была уверена, что артистка должна все время улыбаться. Первый тур на профессиональную пригодность я прошла легко: не зря столько танцевала на носочках и задирала ноги.
Во втором туре исполнила вальс и польку. Члены комиссии даже не поверили поначалу, что танец я сама поставила. А когда я пришла на третий тур, то услышала: "Это та самая девчонка, которая постоянно прелестно улыбается". И меня приняли.
Вскоре девочка уже танцевала на сцене Мариинки: в одиннадцать лет она дебютировала в "Щелкунчике" - исполнила танец с кувшинками.
Савельевой было девятнадцать, когда ей, выпускнице Ленинградского хореографического училища, выпал шанс стать актрисой. Все началось с почти случайного снимка, который какой-то английский фотограф сделал для рекламного буклета.
Вскоре этот буклет издали, и на последней полосе с подписью "Будущая звезда русского балета" было фото Савельевой.
Вскоре портрет девушки попал к помощнице Сергея Бондарчука, которая, нарушив запрет шефа, - "Балерин не смотреть, все они плохие артистки!" - все-таки решила поискать нужный образ в Мариинке.
К тому моменту режиссер уже просмотрел более 300 претенденток на роль Наташи, но так и не нашел подходящую. Впрочем, и Людмила, которую все-таки "заманили" на пробы в Москву, ему сначала не понравилась.
Приехали мы на "Мосфильм", - рассказывает актриса. - Это было ужасно: по лестнице спускался огромный, как мне тогда казалось, Бондарчук, а внизу стояла я - серая мышка, худенькая, русая, совершенно не похожая на Наташу. В его взгляде читалось: "Боже, что же я с ней буду делать?"
Люся должна была прочитать сцену разговора маленькой Наташи с Борисом: "Поцелуйте куклу. А меня хотите поцеловать?" Но у нее ничего не получилось. Ей дали еще один шанс.
Пришли на следующий день (Наступило завтра), и… вот чудо!
Когда на меня надели платье, темный парик, когда зажглись юпитеры и вся площадка осветилась, я совершенно забыла про камеры… выскочила на какой-то помост и сыграла эту сценку.
Слышу голос Сергея Федоровича: "А в вас что-то есть от Наташи!"
И начались кинопробы. Самой сложной была последняя, решающая - сцена, в которой князь Андрей признается Наташе в любви.
Вернувшись в Ленинград, Савельева вскоре получила телеграмму: "Поздравляем нашу Наташу!"
С самого начала Людмила объявила режиссеру, что с ней ни в коем случае нельзя репетировать - теряется естественность. И Бондарчук не репетировал.
За несколько дней до съемок протянет текст, мол, выучи, Люсенька. И Люсенька учила. Самозабвенно. Она перевоплотилась в Наташу, жила только ролью.
Поначалу было сложно, - признается актриса. - Особенно играть 13-летнюю девочку: бегать, хватать кого-то за руки, кричать: "Посмотрите на папа!" - и без умолку смеяться. Иногда я умоляюще признавалась: "Не могу больше смеяться!"
А потом произошло какое-то перерождение. Я уже настолько прониклась Наташей, что, если бы меня ночью разбудили и спросили, как бы она могла поступить в таком-то случае, я бы, не задумываясь, точно ответила, как.
Еще шли съемки маленькой Наташи, а мне уже не терпелось скорее сыграть сцену смерти князя Андрея, наверное, потому, что она у Наташи самая драматичная".
Однако Бондарчук все драматические сцены отложил на более поздний период - фильм снимался пять лет. За эти годы в жизни Люси изменилось многое. Бесконечные скитания между Москвой и Ленинградом, неприкаянная жизнь в столичных гостиницах и тяжелые терзания из-за невозможности продолжения карьеры балерины.
Первые два года Савельева разрывалась между кино и театром. Она находилась практически на грани нервного срыва. И вот тогда Бондарчук убедил девушку оставить театр и спокойно закончить съемки. В 1964-м Савельевой пришлось проститься со своей детской мечтой стать балериной.
Однако связь с искусством не утратилась. Людмила так и оставалась "танцующей девочкой". И Бондарчук не забывал об этом. Перед особо трудными сценами он оставлял актрису в своем кабинете одну и ставил классическую музыку. И потом девушка просто "парила" в кадре.
- Сложнее всего мне далась Финальная сцена, где Пьер объясняется Наташе в любви, была словно заколдована, - рассказывает Людмила Михайловна. - Сыграли мы ее один раз, правда, сделали несколько дублей. Через несколько дней выясняется - брак пленки.
Огромная, сложнейшая сцена. Сергей Федорович ужасно расстроился… второй раз сыграли - и опять брак пленки. Бондарчук ревел как раненый зверь: "Если в следующий раз будет брак, я эту сцену из фильма вымараю!" Сыграли еще раз. Все нормально.
На просмотре Сергей Федорович сказал мне: "Ты играешь здесь лучше, чем я. Итальянские кинематографисты хотят посмотреть материал "Войны и мира". Я занят - съемки, а ты могла бы достойно представить наш фильм".
И, не слушая возражений смущенной Люси, Бондарчук отправил ее в Италию.И началось! Савельева узнала, что такое слава. В Италии она познакомилась с Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной, которые по-доброму удивлялись редкому дарованию русской балерины. Они уже тогда предвидели грандиозный мировой успех фильма.
Однако слава, которая обрушилась на "русскую Наташу", была действительно ошеломляющей. Наверное, поэтому Бондарчук и доверил Людмиле право получить "Оскар".
И она, такая хрупкая и одухотворенная, вышла на сцену и, прижав к груди награду, тихим голосом толстовской героини произнесла: "Я уже совершеннолетняя". Зал взорвался аплодисментами. А на следующий день почти все газеты и журналы мира напечатали ее портрет.
Вскоре в Москву приехал Де Сика, - вспоминает Савельева. - В своем интервью по телевидению он во всеуслышание заявил, что приглашает меня в свой новый фильм "Подсолнухи".
А еще - что потрясен "Войной и миром". Этот фильм он смотрел дважды, чего с ним никогда не случалось прежде. И я попала на съемочную площадку с такими актерами, как Софи Лорен и Марчелло Мастроянни.
Помню потом в Токио увидела яркую афишу: наверху огромного подсолнуха - мое имя крупными иероглифами, а внизу - едва заметны имена Лорен и Мастроянни. Конечно, трудно мне пришлось после "мирового рекорда".
Не могла себя заставить опустить планку, столько скверных сценариев прочла. Четко поняла: нужна хорошая драматургия, пусть даже не очень хороший режиссер будет - я вытяну, построю что-то для себя и проживу это. И все-таки дождалась: Чехова, Булгакова и Розова - тоже не слабая драматургия.
И все-таки роль Ростовой стала для актрисы главной в жизни. Она и дочь назвала Наташей - разве могло быть иначе? Да и судьба, которую прочил Толстой своей любимой героине, стала в какой-то мере судьбой Савельевой.
Семейное счастье и уют со временем затмили все прочее, а со своим мужем, актером Александром Збруевым, Людмила Михайловна неразлучна вот уже 35 лет:
"Сейчас я много читаю, не люблю бывать на людях. Мы с Санечкой действительно счастливая пара. Было немало предложений "засветить" нашу жизнь, но я терпеть этого не могу: актерская жизнь должна оставаться тайной. Мы и так у всех на виду.
Но вот что обидно: недавно позвонили с ТВЦ и молодой голос спросил: "А вы снимались в "Войне и мире?" Что же я могу сказать?
Правда, это, скорее, досадные исключения, ведь для большинства из нас Людмила Савельева так и осталась трогательной и непоседливой Наташей. Просто Наташей Ростовой.
С актрисой Людмилой Савельевой беседует корреспондент Татьяна Харламова.
- Людмила Михайловна, почему выбор Сергея Фёдоровича Бондарчука пал именно на вас? Сыграть Наташу мечтали сотни профессиональных актрис.
- Когда Сергей Фёдорович искал актрису на роль Наташи, я только что окончила Ленинградское хореографическое училище, была принята в Мариинку. Балет Бондарчук не любил, никогда не ходил его смотреть.
И так же, как и многие другие режиссёры, был уверен, что балерина не сможет сыграть драматическую роль. Так что о толстовской героине я и не мечтала. Но именно в это время меня утвердили на роль балерины в ленфильмовской картине. Мои пробы увидел Сергей Фёдорович, и что-то его "зацепило".
А ведь ничего общего у меня с Наташей не было: маленькая, белобрысенькая, глаза не чёрные, как у героини романа, а синие. И вообще какой-то гадкий утёнок. Но когда на меня надели парик, панталончики, я вдруг почувствовала себя Наташей. Сцена была несложная, и всё получилось.
Сергей Фёдорович создал такую атмосферу, что мне казалось: я действительно сама всё делаю. Пробовалась я очень долго, с разными актёрами. Последняя проба оказалась самой сложной - нужно было сыграть сцену объяснения с князем Андреем, когда тот предлагал расстаться на год.
Наташа должна заплакать, а я не представляла, как это сделать. В горле пересохло... Я пробовалась тогда с замечательным актёром Иннокентием Смоктуновским, он мне подыгрывал.
Когда я произнесла фразу "Год, неужели целый год?", то вдруг увидела - по лицу Смоктуновского катятся слёзы. И тоже заплакала. Тогда я впервые поняла, что такое актёрское братство. Смоктуновского в то время уже утвердили на Гамлета, и он не мог играть Андрея Болконского, на которого пробовался, но интересовался, как у нас идут дела, и здорово помог мне.
- Портрет трепетной девочки, прижавшей к груди статуэтку "Оскара", не сходил со страниц газет и журналов. Как вы пережили испытание медными трубами?
- Нас очень тепло встретили в Америке. Многие американцы болели за наш фильм, говорили: ну уж если вы не получите "Оскара", значит, наше жюри продажное. Меня всюду узнавали и называли Наташей.
Я объехала с картиной весь мир - нас всюду принимали необыкновенно доброжелательно, восторженно. Все говорили, что эта картина - событие в кинематографическом мире. Только на родине фильм не получил ни одной национальной кинематографической премии и успех его замалчивался.
Так что слава, поклонники - это всё было на Западе, а у нас в то время звёзд не существовало.
- Не жалеете, что бросили балет? Вас взяли в знаменитую труппу, вас ждала блестящая карьера. А в кино, как это часто случается, после шумного успеха наступил перерыв.
- Поначалу, может быть, и жалела. Когда начались съёмки, я параллельно и в театре репетировала. Жила в основном в "Красной стреле".
Закончилось это "раздвоение" физическим истощением, стала падать в обмороки и на уроках классики, и на съёмочной площадке. А когда окончательно "вросла" в Наташу, всё в моей судьбе решилось.
- Почему так случилось, что следующую роль вы сыграли почти через семь лет?
- Предложениями засыпали. Но для меня много значила литературная основа. Пока снималась у Бондарчука, спала с томиками "Войны и мира" под подушкой.
Поэтому, когда мне предлагали какие-то поделки, роли розовых барышень, отказывалась. Хотелось сыграть героиню, совершенно не похожую на Наташу. И мне повезло - Алов и Наумов предложили роль Серафимы Корзухиной в фильме "Бег".
Съёмки шли в турецком квартале в Пловдиве и в Севастополе. Нас консультировала жена Булгакова Елена Сергеевна. Мы подружились, часто ходили к ней пить чай, много разговаривали. Она показывала рисунки Нади Рушевой, издания книг Булгакова. Посмотрев отснятый материал, заплакала и сказала, что Михаил Афанасьевич был бы доволен.
Примерно в это же время сыграла Нину Заречную у Юлия Карасика в "Чайке". В Чикаго мы получили за этот фильм серьёзную премию.
- Это случайность, что вам практически не пришлось играть так называемые отрицательные роли, злодеек и стерв?
- Когда Фаину Раневскую спросили, почему она так мало играет в кино и в театре, она ответила, что вообще не играет. "Я живу на сцене, я ставлю себя в такие обстоятельства, в которые попадает моя героиня", - сказала она.
Мне это очень понятно. Так играть очень непросто, потому что сильно тратишь себя. Действительно, никогда не играла стерв. Да я и по жизни не выплёскиваю свои эмоции.
- Вас легко представить с книгой в руке и трудно - с пылесосом. Интересно, какая вы в обыденной жизни? Большинству наших современниц, перешагнувших за сорок, приходится беспрерывно бороться с собственным весом. Диеты, тренажёры - не жизнь, а мука.
- Не понимаю, как людям удаётся толстеть - жизнь такая нервная, нелёгкая. Может быть, сказывается то, что я родилась во время блокады. Да и сладкое не люблю. Даже кофе пью без сахара. К быту я не приспособлена с детства. Дома меня звали баронессой.
Люблю, чтобы было красиво, чисто, и порядок не ленюсь наводить. Но терпеть не могу готовить. Слава Богу, мои родные в этом отношении непритязательны. Иногда просматриваю женские журналы - всё так красиво: изумительные пирожки, тортики.
Но у меня они не получаются. Будь моя воля, ела бы одни бутерброды. А вот без книг жить не могу. И в творческой жизни вроде бы всё пока нормально. Недавно снялась у Владимира Наумова и у Сергея Соловьёва. Но иногда бывает страшно - что дальше, неизвестно. Вдруг больше ничего не удастся сыграть?
Блог Экран
"Она станцевала Наташу Ростову", - утверждали строгие критики. Мир рукоплескал. Не устоял даже сдержанный на сантименты Восток: 1972-й был объявлен в Японии годом Савельевой. Такой славе могли позавидовать многие "титаны кино".
В детстве Люсенька (как называли Людмилу друзья и родные) постоянно улыбалась и танцевала. Откуда в этой маленькой ленинградке, перенесшей чудовищные месяцы блокады и еле вырвавшейся из когтей смерти, было столько света и оптимизма, не понимали даже самые близкие - родители и сестры.
Как-то раз она встретила на улице балерину, которая просто сразила девочку своей красотой и грацией. И Люся твердо решила что непременно стать балериной! В этом решении ее поддержала бабушка, которая, не рассчитывая, впрочем, на особый успех, отвела внучку в хореографическое училище.
- Девочек там было несметное количество, - вспоминает актриса. - А я почему-то была уверена, что артистка должна все время улыбаться. Первый тур на профессиональную пригодность я прошла легко: не зря столько танцевала на носочках и задирала ноги.
Во втором туре исполнила вальс и польку. Члены комиссии даже не поверили поначалу, что танец я сама поставила. А когда я пришла на третий тур, то услышала: "Это та самая девчонка, которая постоянно прелестно улыбается". И меня приняли.
Вскоре девочка уже танцевала на сцене Мариинки: в одиннадцать лет она дебютировала в "Щелкунчике" - исполнила танец с кувшинками.
Савельевой было девятнадцать, когда ей, выпускнице Ленинградского хореографического училища, выпал шанс стать актрисой. Все началось с почти случайного снимка, который какой-то английский фотограф сделал для рекламного буклета.
Вскоре этот буклет издали, и на последней полосе с подписью "Будущая звезда русского балета" было фото Савельевой.
Вскоре портрет девушки попал к помощнице Сергея Бондарчука, которая, нарушив запрет шефа, - "Балерин не смотреть, все они плохие артистки!" - все-таки решила поискать нужный образ в Мариинке.
К тому моменту режиссер уже просмотрел более 300 претенденток на роль Наташи, но так и не нашел подходящую. Впрочем, и Людмила, которую все-таки "заманили" на пробы в Москву, ему сначала не понравилась.
Приехали мы на "Мосфильм", - рассказывает актриса. - Это было ужасно: по лестнице спускался огромный, как мне тогда казалось, Бондарчук, а внизу стояла я - серая мышка, худенькая, русая, совершенно не похожая на Наташу. В его взгляде читалось: "Боже, что же я с ней буду делать?"
Люся должна была прочитать сцену разговора маленькой Наташи с Борисом: "Поцелуйте куклу. А меня хотите поцеловать?" Но у нее ничего не получилось. Ей дали еще один шанс.
Пришли на следующий день (Наступило завтра), и… вот чудо!
Когда на меня надели платье, темный парик, когда зажглись юпитеры и вся площадка осветилась, я совершенно забыла про камеры… выскочила на какой-то помост и сыграла эту сценку.
Слышу голос Сергея Федоровича: "А в вас что-то есть от Наташи!"
И начались кинопробы. Самой сложной была последняя, решающая - сцена, в которой князь Андрей признается Наташе в любви.
Вернувшись в Ленинград, Савельева вскоре получила телеграмму: "Поздравляем нашу Наташу!"
С самого начала Людмила объявила режиссеру, что с ней ни в коем случае нельзя репетировать - теряется естественность. И Бондарчук не репетировал.
За несколько дней до съемок протянет текст, мол, выучи, Люсенька. И Люсенька учила. Самозабвенно. Она перевоплотилась в Наташу, жила только ролью.
Поначалу было сложно, - признается актриса. - Особенно играть 13-летнюю девочку: бегать, хватать кого-то за руки, кричать: "Посмотрите на папа!" - и без умолку смеяться. Иногда я умоляюще признавалась: "Не могу больше смеяться!"
А потом произошло какое-то перерождение. Я уже настолько прониклась Наташей, что, если бы меня ночью разбудили и спросили, как бы она могла поступить в таком-то случае, я бы, не задумываясь, точно ответила, как.
Еще шли съемки маленькой Наташи, а мне уже не терпелось скорее сыграть сцену смерти князя Андрея, наверное, потому, что она у Наташи самая драматичная".
Однако Бондарчук все драматические сцены отложил на более поздний период - фильм снимался пять лет. За эти годы в жизни Люси изменилось многое. Бесконечные скитания между Москвой и Ленинградом, неприкаянная жизнь в столичных гостиницах и тяжелые терзания из-за невозможности продолжения карьеры балерины.
Первые два года Савельева разрывалась между кино и театром. Она находилась практически на грани нервного срыва. И вот тогда Бондарчук убедил девушку оставить театр и спокойно закончить съемки. В 1964-м Савельевой пришлось проститься со своей детской мечтой стать балериной.
Однако связь с искусством не утратилась. Людмила так и оставалась "танцующей девочкой". И Бондарчук не забывал об этом. Перед особо трудными сценами он оставлял актрису в своем кабинете одну и ставил классическую музыку. И потом девушка просто "парила" в кадре.
- Сложнее всего мне далась Финальная сцена, где Пьер объясняется Наташе в любви, была словно заколдована, - рассказывает Людмила Михайловна. - Сыграли мы ее один раз, правда, сделали несколько дублей. Через несколько дней выясняется - брак пленки.
Огромная, сложнейшая сцена. Сергей Федорович ужасно расстроился… второй раз сыграли - и опять брак пленки. Бондарчук ревел как раненый зверь: "Если в следующий раз будет брак, я эту сцену из фильма вымараю!" Сыграли еще раз. Все нормально.
На просмотре Сергей Федорович сказал мне: "Ты играешь здесь лучше, чем я. Итальянские кинематографисты хотят посмотреть материал "Войны и мира". Я занят - съемки, а ты могла бы достойно представить наш фильм".
И, не слушая возражений смущенной Люси, Бондарчук отправил ее в Италию.И началось! Савельева узнала, что такое слава. В Италии она познакомилась с Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной, которые по-доброму удивлялись редкому дарованию русской балерины. Они уже тогда предвидели грандиозный мировой успех фильма.
Однако слава, которая обрушилась на "русскую Наташу", была действительно ошеломляющей. Наверное, поэтому Бондарчук и доверил Людмиле право получить "Оскар".
И она, такая хрупкая и одухотворенная, вышла на сцену и, прижав к груди награду, тихим голосом толстовской героини произнесла: "Я уже совершеннолетняя". Зал взорвался аплодисментами. А на следующий день почти все газеты и журналы мира напечатали ее портрет.
Вскоре в Москву приехал Де Сика, - вспоминает Савельева. - В своем интервью по телевидению он во всеуслышание заявил, что приглашает меня в свой новый фильм "Подсолнухи".
А еще - что потрясен "Войной и миром". Этот фильм он смотрел дважды, чего с ним никогда не случалось прежде. И я попала на съемочную площадку с такими актерами, как Софи Лорен и Марчелло Мастроянни.
Помню потом в Токио увидела яркую афишу: наверху огромного подсолнуха - мое имя крупными иероглифами, а внизу - едва заметны имена Лорен и Мастроянни. Конечно, трудно мне пришлось после "мирового рекорда".
Не могла себя заставить опустить планку, столько скверных сценариев прочла. Четко поняла: нужна хорошая драматургия, пусть даже не очень хороший режиссер будет - я вытяну, построю что-то для себя и проживу это. И все-таки дождалась: Чехова, Булгакова и Розова - тоже не слабая драматургия.
И все-таки роль Ростовой стала для актрисы главной в жизни. Она и дочь назвала Наташей - разве могло быть иначе? Да и судьба, которую прочил Толстой своей любимой героине, стала в какой-то мере судьбой Савельевой.
Семейное счастье и уют со временем затмили все прочее, а со своим мужем, актером Александром Збруевым, Людмила Михайловна неразлучна вот уже 35 лет:
"Сейчас я много читаю, не люблю бывать на людях. Мы с Санечкой действительно счастливая пара. Было немало предложений "засветить" нашу жизнь, но я терпеть этого не могу: актерская жизнь должна оставаться тайной. Мы и так у всех на виду.
Но вот что обидно: недавно позвонили с ТВЦ и молодой голос спросил: "А вы снимались в "Войне и мире?" Что же я могу сказать?
Правда, это, скорее, досадные исключения, ведь для большинства из нас Людмила Савельева так и осталась трогательной и непоседливой Наташей. Просто Наташей Ростовой.
С актрисой Людмилой Савельевой беседует корреспондент Татьяна Харламова.
- Людмила Михайловна, почему выбор Сергея Фёдоровича Бондарчука пал именно на вас? Сыграть Наташу мечтали сотни профессиональных актрис.
- Когда Сергей Фёдорович искал актрису на роль Наташи, я только что окончила Ленинградское хореографическое училище, была принята в Мариинку. Балет Бондарчук не любил, никогда не ходил его смотреть.
И так же, как и многие другие режиссёры, был уверен, что балерина не сможет сыграть драматическую роль. Так что о толстовской героине я и не мечтала. Но именно в это время меня утвердили на роль балерины в ленфильмовской картине. Мои пробы увидел Сергей Фёдорович, и что-то его "зацепило".
А ведь ничего общего у меня с Наташей не было: маленькая, белобрысенькая, глаза не чёрные, как у героини романа, а синие. И вообще какой-то гадкий утёнок. Но когда на меня надели парик, панталончики, я вдруг почувствовала себя Наташей. Сцена была несложная, и всё получилось.
Сергей Фёдорович создал такую атмосферу, что мне казалось: я действительно сама всё делаю. Пробовалась я очень долго, с разными актёрами. Последняя проба оказалась самой сложной - нужно было сыграть сцену объяснения с князем Андреем, когда тот предлагал расстаться на год.
Наташа должна заплакать, а я не представляла, как это сделать. В горле пересохло... Я пробовалась тогда с замечательным актёром Иннокентием Смоктуновским, он мне подыгрывал.
Когда я произнесла фразу "Год, неужели целый год?", то вдруг увидела - по лицу Смоктуновского катятся слёзы. И тоже заплакала. Тогда я впервые поняла, что такое актёрское братство. Смоктуновского в то время уже утвердили на Гамлета, и он не мог играть Андрея Болконского, на которого пробовался, но интересовался, как у нас идут дела, и здорово помог мне.
- Портрет трепетной девочки, прижавшей к груди статуэтку "Оскара", не сходил со страниц газет и журналов. Как вы пережили испытание медными трубами?
- Нас очень тепло встретили в Америке. Многие американцы болели за наш фильм, говорили: ну уж если вы не получите "Оскара", значит, наше жюри продажное. Меня всюду узнавали и называли Наташей.
Я объехала с картиной весь мир - нас всюду принимали необыкновенно доброжелательно, восторженно. Все говорили, что эта картина - событие в кинематографическом мире. Только на родине фильм не получил ни одной национальной кинематографической премии и успех его замалчивался.
Так что слава, поклонники - это всё было на Западе, а у нас в то время звёзд не существовало.
- Не жалеете, что бросили балет? Вас взяли в знаменитую труппу, вас ждала блестящая карьера. А в кино, как это часто случается, после шумного успеха наступил перерыв.
- Поначалу, может быть, и жалела. Когда начались съёмки, я параллельно и в театре репетировала. Жила в основном в "Красной стреле".
Закончилось это "раздвоение" физическим истощением, стала падать в обмороки и на уроках классики, и на съёмочной площадке. А когда окончательно "вросла" в Наташу, всё в моей судьбе решилось.
- Почему так случилось, что следующую роль вы сыграли почти через семь лет?
- Предложениями засыпали. Но для меня много значила литературная основа. Пока снималась у Бондарчука, спала с томиками "Войны и мира" под подушкой.
Поэтому, когда мне предлагали какие-то поделки, роли розовых барышень, отказывалась. Хотелось сыграть героиню, совершенно не похожую на Наташу. И мне повезло - Алов и Наумов предложили роль Серафимы Корзухиной в фильме "Бег".
Съёмки шли в турецком квартале в Пловдиве и в Севастополе. Нас консультировала жена Булгакова Елена Сергеевна. Мы подружились, часто ходили к ней пить чай, много разговаривали. Она показывала рисунки Нади Рушевой, издания книг Булгакова. Посмотрев отснятый материал, заплакала и сказала, что Михаил Афанасьевич был бы доволен.
Примерно в это же время сыграла Нину Заречную у Юлия Карасика в "Чайке". В Чикаго мы получили за этот фильм серьёзную премию.
- Это случайность, что вам практически не пришлось играть так называемые отрицательные роли, злодеек и стерв?
- Когда Фаину Раневскую спросили, почему она так мало играет в кино и в театре, она ответила, что вообще не играет. "Я живу на сцене, я ставлю себя в такие обстоятельства, в которые попадает моя героиня", - сказала она.
Мне это очень понятно. Так играть очень непросто, потому что сильно тратишь себя. Действительно, никогда не играла стерв. Да я и по жизни не выплёскиваю свои эмоции.
- Вас легко представить с книгой в руке и трудно - с пылесосом. Интересно, какая вы в обыденной жизни? Большинству наших современниц, перешагнувших за сорок, приходится беспрерывно бороться с собственным весом. Диеты, тренажёры - не жизнь, а мука.
- Не понимаю, как людям удаётся толстеть - жизнь такая нервная, нелёгкая. Может быть, сказывается то, что я родилась во время блокады. Да и сладкое не люблю. Даже кофе пью без сахара. К быту я не приспособлена с детства. Дома меня звали баронессой.
Люблю, чтобы было красиво, чисто, и порядок не ленюсь наводить. Но терпеть не могу готовить. Слава Богу, мои родные в этом отношении непритязательны. Иногда просматриваю женские журналы - всё так красиво: изумительные пирожки, тортики.
Но у меня они не получаются. Будь моя воля, ела бы одни бутерброды. А вот без книг жить не могу. И в творческой жизни вроде бы всё пока нормально. Недавно снялась у Владимира Наумова и у Сергея Соловьёва. Но иногда бывает страшно - что дальше, неизвестно. Вдруг больше ничего не удастся сыграть?
Блог Экран
Следующая запись: ПреЛЮДИи чувств - 30 января 2024 в 11:21
Лучшие публикации