-Бааа! Ну, Бааа! - я тяну бабушку за юбку, пытаясь отвлечь ее от разговора с продавщицей киоска Союзпечать на улице Мицкевича, около которого мы стоим.
-Баа, а зачем он вот такой, на резиночке? Для чего? - я показываю на смешного пластмассового человечка, который улыбается мне нарисованной улыбкой через стекло киоска.
Бабушка объясняет, что он на резинке для того, чтобы его мог повесить на зеркальце в машине тот человек, у которого есть машина.
-Бабушка! Купи мне его! - радостно прошу я, - я вырасту, куплю машину, и повешу его на зеркальце!
Бабушка смеется, а продавщица высовывается из окошка чуть ли не по пояс, стремясь рассмотреть, кто это там такой маленький, но амбициозный.
Отсмеявшись, бабушка выясняет цену вопроса, и охотно покупает любимой внучке новую игрушку за 15 копеек.
От киоска мы идем через скверик перед кинотеатром Спутник, который бабушка упорно называет "аллейка", хотя ровных рядов деревьев по обеим сторонам от дорожек тут нет.
У бабушки много странных названий, например, группу деревьев около дома бабушка упорно называет "дубки".
- Бабушка, ну почему дубки? Ведь это же клёны! - время от времени пытаюсь возражать я.
А если зачем-то нужно ехать в центр Киева, то бабушка говорит: "надо поехать в город".
- Почему в город? - допытываюсь я, - Мы ведь не в селе живем, просто в другом районе.
Но бабушка привыкла именно так называть, потому спорить тут бессмысленно.
Есть в бабушкиной речи и названия, имеющие под собой смысловую основу.
Например, "роща" – так бабушка называет те места вдоль железной дороги, которые официально называются "парк Спутник". На самом деле это место исторически и называлось "роща". Сначала Метрополичья, потом Кадетская. Но именно роща, а никакой не парк.
Откуда бабушка знает про рощу - тайна, покрытая мраком. Наверное, народная молва принесла.
И еще имеется целый ряд колоритных выражений, которые бабушка переняла в молодости от мужа-одессита и активно применяет в речи всю свою жизнь:
гармидер, синенькие, тухес, шкандыбать, кура, не варнякай, зусман, юшка, закемарить, навести марафет, не фонтан, хекать... и наверняка много других, которые (увы!) не задержались в моей детской памяти.
Итак, мы идем по аллейке, и бабушка говорит, что надо съездить в город, чтобы зайти к Деду. Потому что скоро дни рождения, мамы и мой, и надо накрывать стол.
Дедом бабушка называет человека, к которому мы иногда ездим за дефицитом. Зовут его то ли Абрам Ефимович, то ли Ефим Абрамович, и живет он на улице Красноармейской, в сумрачной узкой комнате с высоким потолком и окном, выходящим на стену соседнего дома.
Эта комната кажется мне сказочной пещерой Али-Бабы, потому что она завалена всякими сокровищами.
Тут банки консервов, коробки с конфетами, одежда, обувь, косметика, люстры, хрусталь, и даже ковры, которые как величественные колонны подпирают башни из коробок, поднимающиеся до самого потолка.
Деда я не люблю, потому что похож на Кощея Бессмертного. И он смотрит на меня-маленькую странным масляным взглядом. А однажды даже пребольно ущипнул за попу, когда бабушка отвернулась.
Естественно я подняла крик. Бабушка, выставив меня в коридор, что-то громко Деду выговаривала, и после этого он меня не трогал. Но осадок остался.
Не смотря на страшноватого Деда, пещера Али-Бабы - это здорово. Да и всякие шпроты-паштеты-конфеты, которые бабушка у Деда покупает, я поглощаю с удовольствием.
Вообще бабушкин праздничный стол – это произведение искусства. Из серванта достается праздничная посуда, из шкафа – накрохмаленная скатерть. Меню мы с бабушкой тщательно прорабатываем, с учетом моих пожеланий и времени года. Обязательно: бабушкин фирменный торт «Наполеон» или «Заварные пирожные». Как бабушка умудрялась все это великолепие приготовить в условиях той унылой действительности – великий секрет. Летом и осенью предпочтение отдается блюдам из свежих фруктов и овощей, зимой и весной в ход идут бабушкины заготовки, которые хранятся на полках в кладовке. Бабушка чудесным образом всегда угадывала количество банок, которые необходимо закрутить, чтоб и до лета хватило, и лишнего не осталось. Ну и конечно же, на столе обязательно будет тот дефицит, который мы покупаем у Деда.
Кроме Деда, мы иногда ездим за дефицитом к Ольге Моисеевне. Она работает на "военторговской" базе около магазина Киянка, в который мы с бабушкой всегда заходим, когда едем к Ольге Моисеевне, потому что там можно купить всякие нужные хозяйственные мелочи.
В магазине не менее загадочно, чем в пещере Деда. Там висят замечательные люстры, которые по очереди мигают, и которые можно рассматривать как в музее.
Там продаются дверные звонки, которые можно нажимать и слушать, как здорово они звучат.
А еще там есть прекрасная вещь: электрокамин с имитацией живого огня. Я обожаю этот камин, и могу перед ним стоять целый час. Бабушка даже иногда оставляет меня в магазине перед этим камином, пока сама идет к Ольге Моисеевне.
Но сейчас мы не едем в Киянку, мы едем только к Деду. Потому что мне сегодня еще идти на занятия танцами во Дворец пионеров, и времени мало.
Мы садимся в 17-й троллейбус на Ереванской. Заметив на руках у сидящей дамы яркий маникюр, я вспоминаю о важном вопросе.
- Бабушка, а ты купишь у Деда лак или духи? -спрашиваю я, имея в виду всякие интересные мелочи, которые Дед иногда предлагает бабушке на сдачу.
- Куплю, если маме не будешь хвастаться, - отвечает бабушка строго.
Мама у нас аскет. Она училась в школе в послевоенном Киеве, и на всю жизнь в глубине души осталась "девочкой в скромном платье с двумя косичками и без всякой косметики".
Однажды мы с бабушкой уж получили от мамы нагоняй за то, что я накрасила ногти ярко-красным лаком, привезенным от Деда. И теперь всякие такие вещички - наша с бабушкой маленькая тайна.
Я обещаю нашу тайну свято хранить, и мы с бабушкой весело хихикаем, как два заговорщика.
Еще одна наша тайна – это бабушкина наливка. Бабушка делает ее из вишни или из смородины по старинному рецепту. Получается безумно вкусно и немного алкогольно. Конечно, строгая мама категорически против, чтобы такой напиток давали ребенку, но бабушка иногда чуть-чуть накапывает мне в маленькую рюмочку. Естественно при условии, что мама об этом не узнает.
Подмигивая мне, бабушка усаживается около окна. Я взбираюсь на широкое бабушкино колено и смотрю в окно на проезжающие мимо машины.
Качая на резиночке улыбающегося пластикового человечка, я мечтаю, о том, как он будет висеть в моей машине на зеркальце. И как я буду этой машиной рулить, разгоняться на зеленый свет, притормаживать на пешеходных переходах...
Прошли годы. Однажды, разгребая бездонные завалы в кладовке, я нашла смешного человечка на резиночке. Пластик немного потускнел, его ручки обвисли, и отбился кусочек шляпы, но конечно же я повесила его на зеркальце своей машины!
Он и сейчас там висит и, улыбаясь полустершейся улыбкой, смотрит, как я рулю, как притормаживаю на переходах и разгоняюсь на зеленый. Он слушает, как я ругаюсь на бестолковых «оленей за рулем», как проклинаю киевские пробки, как восхищаюсь снегопадом или вишневым цветом. Он знает, какую музыку я люблю, и кого иногда вожу на правом сидении. Он давно пережил всех своих «родственников-человечков». Он мудрый и добрый. Как бабушка.
Он качает ручкой, словно передает мне привет из беззаботного детства и желает в непростой взрослой жизни счастливого пути. 
Следующая запись: Если вы можете: — начать свой день без кофеина, — быть жизнерадостным и не обращать внимание на боли ...
Лучшие публикации