:) Иногда я сама удивляюсь тому, как сильно изменилась.
Мне шестьдесят пять, и год за годом понимаю всё отчётливее: я больше не хочу, чтобы ко мне домой кто-то приходил.
Мой дом — не для визитов.
Мой дом — для меня.
Когда-то всё было иначе.
Двери были открыты, на кухне пахло горячим хлебом, тушёными овощами, в комнате звучали голоса, смех, песни.
Мне это нравилось.
Я бегала между кухней и столом, накрывала ужин, обнимала гостей — и чувствовала себя нужной.
А потом наступил другой этап.
Мой дом стал убежищем тишины.
Теперь я не желаю, чтобы кто-то входил.
Даже те, кого я люблю, — пусть остаются за порогом.
Когда телефон звонит и кто-то говорит: “Забегу на минутку” — мне становится тревожно, будто кто-то вторгается в мой внутренний покой.
Я начинаю думать: зачем он идёт? о чём говорить? когда уйдёт?
И понимаю — я просто не хочу, чтобы кто-то ломал мой ритм.
Даже когда приезжает сын, я рада.
Но после его отъезда чувствую облегчение.
Не из-за холодности — из-за потребности в тишине.
И я больше не ругаю себя за это.
Я имею право защищать свой простор.
Мой дом — отражение меня самой: место, где можно быть настоящей, без улыбок “для приличия”, без слов “для формы”.
Это не одиночество. Это не уныние.
Это свобода. Это зрелость.
Кто-то говорит: “Так ты останешься одна.”
А я отвечаю: “Я уже одна — и мне хорошо.”
После жизни, прожитой для других — я наконец живу для себя.
Мне шестьдесят пять, и год за годом понимаю всё отчётливее: я больше не хочу, чтобы ко мне домой кто-то приходил.
Мой дом — не для визитов.
Мой дом — для меня.
Когда-то всё было иначе.
Двери были открыты, на кухне пахло горячим хлебом, тушёными овощами, в комнате звучали голоса, смех, песни.
Мне это нравилось.
Я бегала между кухней и столом, накрывала ужин, обнимала гостей — и чувствовала себя нужной.
А потом наступил другой этап.
Мой дом стал убежищем тишины.
Теперь я не желаю, чтобы кто-то входил.
Даже те, кого я люблю, — пусть остаются за порогом.
Когда телефон звонит и кто-то говорит: “Забегу на минутку” — мне становится тревожно, будто кто-то вторгается в мой внутренний покой.
Я начинаю думать: зачем он идёт? о чём говорить? когда уйдёт?
И понимаю — я просто не хочу, чтобы кто-то ломал мой ритм.
Даже когда приезжает сын, я рада.
Но после его отъезда чувствую облегчение.
Не из-за холодности — из-за потребности в тишине.
И я больше не ругаю себя за это.
Я имею право защищать свой простор.
Мой дом — отражение меня самой: место, где можно быть настоящей, без улыбок “для приличия”, без слов “для формы”.
Это не одиночество. Это не уныние.
Это свобода. Это зрелость.
Кто-то говорит: “Так ты останешься одна.”
А я отвечаю: “Я уже одна — и мне хорошо.”
После жизни, прожитой для других — я наконец живу для себя.


Следующая запись: :) ЗАМУХРЫШКА
Лучшие публикации