Весь день мать ждала детей на свой юбилей, а вечером в кармане пиликнул телефон.
Ох, милые мои, денек вчера выдался... Ветер с реки такой промозглый тянул, что, кажется, до самых косточек пробирал. Возвращалась я от Екатерины Федоровны, давление ей сбивала, иду, воротник своего плаща потертого поднимаю, а у самой душа не на месте. И ведь не погода тому виной, нет. Сердце сжалось, когда я поравнялась с домом Лидии Михайловны.
Стоит она у своей калитки, платок пуховый на самые брови натянула, а сама - вся как струнка натянутая. Стоит и смотрит не отрываясь на дорогу. Глядит так, будто ждет не автобуса рейсового, а весточки самой главной, самой заветной во всей ее жизни. А я-то знаю, что никто к ней сегодня не приедет. И от этого знания холод по спине змеей ползет, похуже любого осеннего ветра.
Ведь у нее вчера юбилей был. Семьдесят лет. Дата-то какая, а? Не просто день рождения, а целая жизнь за плечами.
Она ко мне еще за неделю до того заходила. Не по болезни, нет. Так, для вида, мол, давление померяй, Семёновна. А я ж вижу - глаза блестят, на щеках румянец не по возрасту играет, вся светится, как медный самовар на солнце.
- Ты представляешь, Семёновна, - шепчет она мне, будто тайну великую доверяет, - приедут! Оба приедут! И Витенька и Дарья! Обещали! Витенька сказал: Мам, как бы там ни было, а на семьдесят лет твои - кровь из носу будем.
И так она это сказала - будем, - что у меня у самой сердце от радости за нее подпрыгнуло. Давно я ее такой счастливой не видела. Последние годы совсем ссутулилась, усохла будто. А тут расцвела, как ее герань на окошке.
Лидия ведь у нас в деревне - человек особой судьбы. Вдовой осталась рано, в тридцать с небольшим. Мужик ее, Егор, хороший был тракторист, да сгубило его железо - придавило в поле насмерть. Осталась она одна с двумя погодками на руках. Вите - пять, Даше - четыре. Ох, и нахлебалась она горюшка.
Я помню, как она на двух работах крутилась: днем - в колхозе на свекле, спины не разгибая, а ночью - сторожем на ферме. Прибежит домой, детей обмоет, каши сварит, сказку на ночь расскажет, поцелует в макушки спящие и опять бежит. Спала по три-четыре часа в сутки. Вся жизнь ее в этих детях была, как в окошке свет. Все для них, все ради них.
Другие бабы ей советовали: Лидия, да ты ж молодая еще, красивая. Выйди замуж, одной-то как? А она только головой качала: Не хочу, чтобы у моих детей отчим был. Я им и за маму, и за папу буду. И ведь была.
Витенька у нее рос парнем толковым, смышленым. А Дашенька - вся в мать, красавица, коса до пояса, а пела так, что заслушаешься. Лидия последнюю копейку на нее тратила, возила в район в музыкальную школу. Помню, зима была лютая, морозы трещали. А она продала единственную ценность, что от матери осталась и купила Даше новые сапожки, чтобы ножки не мерзли. Сама в старых валенках перезимовала.
Выросли дети, упорхнули из гнезда. Оба в город подались, выучились. Виктор инженером стал на большом заводе, Дарья замуж удачно вышла, за какого-то начальника. Лидия гордилась ими - не надышалась. Каждое письмо их, каждую весточку мне перечитывала. А письма те все реже и реже приходили, а звонки становились все короче.
Мам, дела, ты же понимаешь, круговерть.
Мамочка, прости, на выходные не получится, у нас планы.
Мам, ну что мы там в вашей деревне не видели?
Она все понимала. Всегда находила им оправдание. Устают. Жизнь в городе тяжелая. Семьи, свои заботы. А сама ждала. Каждый праздник, каждый свой день рождения она накрывала стол и ждала. Они не приезжали, и наутро она молча раздавала соседкам пироги и салаты, что так и не дождались своих едоков.
И ни слова упрека, ни слезинки при людях.
Только глаза становились еще глубже, еще печальнее, как осенние омуты.
А в этот раз поверила. В юбилей-то святое дело приехать. Семьдесят лет - не шутка.
И вот она готовилась. За две недели весь дом выскребла, занавески перестирала, накрахмалила так, что хрустели. Скатерть достала белоснежную, вышитую еще ее матерью, - только для самых дорогих гостей. Накопила с пенсии денег, съездила в район, купила всяких деликатесов городских, которых у нас ни в магазине, ни в автолавке не бывает.
В день юбилея с самого утра у плиты хлопотала. Я к ней забегала утром, укол сделать - суставы у нее болят, особенно на погоду. А у нее в доме такой дух стоял - с ума сойти! Пироги с капустой и с яблоками, утка с черносливом в печи томится, холодец застывает на веранде. Стол накрыт как в сказке. Посуда праздничная, из серванта, сверкает. Рюмочки хрустальные, что только по свадьбам достают.
- Ты присядь, Семёновна, чаю выпей, - суетится она.
- Да какой отдых! - смеется она. - У меня будто крылья за спиной выросли! Вот-вот приедут. К обеду обещались.
Я ушла, а у самой кошки на душе скребут. Не было в ее голосе той стопроцентной уверенности. Была надежда. Отчаянная, последняя надежда матери, которая готова обманываться до последнего вздоха.
- А вдруг они едут, Семёновна? А я уйду. Они подъедут, а у калитки никого. Нехорошо
- Ничего страшного, в дом сами зайдут, - говорю я тихо, а у самой ком в горле.
Мы постояли молча. Ветер трепал концы ее платка. Где-то далеко залаяла собака. Зажглись первые огни в окнах соседних домов. А ее дорога была пуста. Темна и пуста.
Вдруг в ее кармане что-то пиликнуло. Она испуганно достала свой старенький кнопочный телефон, который дети ей подарили, чтобы всегда была на связи. Долго щурилась, нажимая на кнопки. Я увидела на экране короткое сообщение.
Она протянула телефон мне. Руки ее так дрожали, что я едва смогла его удержать.
Мамуль, с юбилеем! Прости, не получается приехать. Форс-мажор на работе. Целуем. Дарья. P.S. Витя тоже поздравляет, у него телефон сел.
Всё. Коротко и ясно. Форс-мажор. Какое страшное, чужое слово.
И как легко им можно перечеркнуть семьдесят лет материнской жизни.
Лидия молчала. Она не плакала. Слезы, видимо, кончились давно. Она медленно повернулась, и я увидела, как в один миг она постарела еще на десять лет. Спина согнулась, плечи опустились, будто на них разом взвалили всю тяжесть этого мира.
- Пойдем... Семёновна... - прошептала она едва слышно. - Угощу тебя... Пирогами...
Мы вошли в ее дом. Теплый, пахнущий праздником дом, в котором праздник умер, так и не начавшись. На столе стояла нетронутая еда. Идеально сервированный стол выглядел теперь как насмешка. Как декорация к спектаклю, на который не пришел ни один зритель.
Она подошла к столу, провела рукой по вышитой скатерти. И вдруг, как-то по-детски, обиженно, смахнула на пол хрустальную рюмку. Она разбилась с тонким, жалобным звоном. А потом вторую. И третью.
А потом села на табуретку, обхватила голову руками и зашлась в сухом, беззвучном плаче, который страшнее любых рыданий. Она вся тряслась, и плечи ее ходили ходуном.
Я не знала, что делать. Какие слова тут можно найти? Я просто села рядом, положила свою шершавую руку на ее дрожащее плечо и тоже молчала. Мы сидели в этой оглушающей тишине, которую нарушало только тиканье старых ходиков на стене да ее сдавленные всхлипы.
Потом она успокоилась. Подняла на меня свое лицо, мокрое, измученное.
- Я, Семёновна, не на них обижаюсь... - сказала она тихо. - Что с них взять... Жизнь такая... Я на себя. Где ж я их упустила? В какой момент они решили, что форс-мажор важнее матери? Что ж у них там, в груди, вместо сердца-то выросло? Калькулятор, что ли?
Она встала, подошла к комоду, достала старый фотоальбом. Открыла на странице, где были две черно-белые карточки. На одной - чумазый мальчишка с рогаткой. На другой - смешная девчонка с огромными бантами.
Я шла домой по темной улице, прижимая к груди этот сверток. А у самой слезы градом катились по щекам, смешиваясь с холодными каплями начавшегося дождя. И пирог этот казался мне невыносимо тяжелым, будто я несла в руках не еду, а всю невыплаканную боль и одиночество одной старой женщины.
Разве ж для этого матери ночей не спят, последнее отдают, чтобы потом в свой самый главный день рождения получить смс-ку со словом форс-мажор?
И чем лечить душу, когда самые родные люди своими же руками вырывают из нее сердце?..
Автор: Записки сельского фельдшера. ( Интернет)
Поделитесь записью с друзьями
Посмотреть ещё 5 фотографий
Художник Леонид Афремов
Посмотреть ещё 3 фотографии
Не отступать и не сдаваться!
Секс Наро-Фоминск-10 бесплатно
Знакомства Наро-Фоминск-10 с мужчинами с номерами телефонов
Знакомства Наро-Фоминск-10 с взрослыми женщинами
Знакомства Наро-Фоминск-10 с номерами телефонов
Знакомства Наро-Фоминск-10 для брака
Знакомства Наро-Фоминск-10 без регистрации
Знакомства онлайн Наро-Фоминск-10
© 2008‒2025 Социально‐развлекательная сеть «Фотострана». Пользователей: 23 402 202 человека
ООО «Фотострана» ОГРН: 1157847426076 ИНН: 7813238556
Адрес: 197046, РФ, г. Санкт-Петербург, муниципальный округ Посадский вн. тер. г., Певческий пер., д. 12, литера А, пом. 3-Н, ч. пом. 3
Email: support@fotostrana.ru
Основной ОКВЭД - 63.11.1 Деятельность по созданию и использованию баз данных и информационных ресурсов
Виды деятельности в соответствии с перечнем видов деятельности в области информационных технологий, утвержденным приказом Минцифры РФ от 11 мая 2023 г. № 449 - 1.01. и 2.0
Информация об используемых языках программирования, наименованиях фреймворков, программного обеспечения:
Языки: PHP, C++, С, Python, Go, JavaScript, TypeScript, Java, Kotlin, Swift
Фреймворки: Slim, Vue.js, React
Информация о реализуемом (разрабатываемом) программном обеспечении и о стоимости прав на неактивированные данные и команды через виртуальные ценности Фотомани доступна здесь и здесь
Информация, позволяющая идентифицировать программы для электронных вычислительных машин и баз данных, включенной в единый реестр российских программ для электронных вычислительных машин и баз данных (далее – реестр) в реестре, а также способы предоставления прав использования такой программы размещена здесь
Следующая запись: Всё будет хорошо! - 20 сентября 2025 в 19:12
Лучшие публикации