
Их было три, помню, как сейчас. Двое подохли и были съедены. А живого бить бабушка сама не решилась, а деду не позволила. - Он так на меня смотрит, - всплескивала руками бабушка, - как собака! Собак у нас на тот момент было две - рыжая Боба и курчавый Шарик, которого сбила потом машина, но это другая история. Так вот, смотрели они совсем иначе. Но с бабушкой не поспоришь. Она запустила рыбину в большую бочку с дождевой водой и накрошила туда хлеба.
- Теперь ещё карпа кормить! - злился дед. - Лучше бы я этот рубль пропил!
- Я те пропью! - кричала на него бабушка и ласково улыбалась, заглядывая в бочку. - Не бойся, маленький, мы тебя этому извергу не отдадим. Карпушенька наш...
Карпушенька прожил у нас в бочке три с половиной месяца! До начала октября. И вымахал в дородного детину килограмма на три. Два раза дед по пьяни вылавливал его из бочки и орал:
- Ааа, сука! Что смотришь? Всю жизнь мою загубил!
Но бабушка поспевала ко времени, спасала Карпушеньку и укладывала деда спать.
К октябрю стало холодать. Бабушка просыпалась затемно и бежала во двор смотреть, не примёрзла ли вода в бочке. В конце концов решено было рыбу выпустить в озеро (а вдруг у Карпушеньки семья осталась). Помню, как мы шли с бабушкой через весь район с белым трёхлитровым бидончиком для молока, из которого торчала толстая жопа Карпуши и недовольно мотыляла хвостом.
Потом было трогательное прощание с поцелуями и заверениями в долгой памяти и вечной любви.
Помню, что ещё несколько месяцев мы все по привычке заглядывали в бочку, проходя мимо. А дед говорил:
- Да не убивайся ты, весной нового купим!
На что бабушка бросала на него полный тоски и презрения взгляд и говорила:
- Что ты понимаешь? Нового!.. Он мне был как родной. У него были такие глаза...
© Е. Касьян
- Теперь ещё карпа кормить! - злился дед. - Лучше бы я этот рубль пропил!
- Я те пропью! - кричала на него бабушка и ласково улыбалась, заглядывая в бочку. - Не бойся, маленький, мы тебя этому извергу не отдадим. Карпушенька наш...
Карпушенька прожил у нас в бочке три с половиной месяца! До начала октября. И вымахал в дородного детину килограмма на три. Два раза дед по пьяни вылавливал его из бочки и орал:
- Ааа, сука! Что смотришь? Всю жизнь мою загубил!
Но бабушка поспевала ко времени, спасала Карпушеньку и укладывала деда спать.
К октябрю стало холодать. Бабушка просыпалась затемно и бежала во двор смотреть, не примёрзла ли вода в бочке. В конце концов решено было рыбу выпустить в озеро (а вдруг у Карпушеньки семья осталась). Помню, как мы шли с бабушкой через весь район с белым трёхлитровым бидончиком для молока, из которого торчала толстая жопа Карпуши и недовольно мотыляла хвостом.
Потом было трогательное прощание с поцелуями и заверениями в долгой памяти и вечной любви.
Помню, что ещё несколько месяцев мы все по привычке заглядывали в бочку, проходя мимо. А дед говорил:
- Да не убивайся ты, весной нового купим!
На что бабушка бросала на него полный тоски и презрения взгляд и говорила:
- Что ты понимаешь? Нового!.. Он мне был как родной. У него были такие глаза...
© Е. Касьян

Следующая запись: Воoбще, быть домохoзяйкой легко. С утра пpоснулась, всех позавтракала. Завтракать всех не сложно. ...
Лучшие публикации