Аркадий Райкин еще в школьные годы активно участвовал в самодеятельности и даже гастролировал в соседних школах. Во время выступления в 41 ленинградской школе он заметил среди зрителей миловидную девочку. Привлекла его внимание она своим красным беретом, сквозь который была продета прядь ее черных волос. Он запомнил школьницу. Примерно через полтора года он видел ее на Невском, она шла, как настоящая королева, высоко подняв голову. Заговорить на улице с незнакомой девушкой было верхом неприличия.

Он даже не знал ее имени – Рома. Ее назвали так потому, что ждали рождения мальчика и уже придумали ему имя. А родилась девочка. Официальное ее имя было Руфь, но все домашние звали ее Ромой.

Лишь через несколько лет они встретились в институтском буфете театрального института. Он сразу узнал ее. И пригласил в кино. А в кинотеатре внимательно посмотрел на нее и сразу предложил ей руку и сердце. Она обещала подумать. Через несколько дней она сказала ему «да».
Отец и мачеха Ромы категорически воспротивились тому, чтобы племянница самого академика Иоффе стала супругой клоуна из Рыбинска. Но Аркадий Исаакович был уверен, что сможет переубедить родителей любимой. Он собрался и поехал под Лугу, где летом жила на даче семья Ромы.
Юный Райкин всю дорогу про себя репетировал пламенную речь, которая позволит изменить мнение будущих родственников. Он собирался рассказать им о любви, перед которой отступают любые трудности. Но разговаривать с ним никто не стал. Ему просто предложили уйти, если он не хочет неприятностей. Роме разрешили лишь попрощаться с ним пять минут. Навсегда. Это была настоящая трагедия. Рома плакала.

Но разве могли запреты оставить двух влюбленных? Как только Рома вернулась в город, их встречи возобновились, но уже с большой секретностью. Позже юному кавалеру Ромы разрешили бывать в доме, но относились к нему так, как будто в семье появился еще один ребенок.
Через год Райкин пригласил всех на свой дипломный спектакль. Именно после премьеры «Смешных жеманниц» Мольера отец Руфи и ее мачеха согласились на брак Руфи и Аркадия.

Они начали совместную жизнь в родительском доме Ромы, где им выделили комнату. Они были влюблены и счастливы. Омрачал их жизнь только тот факт, что мачеха Ромы не прекращала заниматься их воспитанием, неустанно делая замечания и одергивая зятя по поводу и без оного. Даже когда у Аркадия и Ромы родилась дочь Катя, она не переставала властно подчинять всех в доме своим представлениям о поведении в семье.
И Аркадий не выдержав прессинга, сбежал вместе с дочерью к своим родителям. Конечно, верная Рома тут же отправилась вслед за ним. Родители артиста были очень рады такому повороту событий, а маленькая Катя стала для них источником бесконечной любви и нежности.
Впрочем, Аркадий и Рома вскоре получили комнату в коммуналке и начали свою самостоятельную жизнь

С тех пор всегда и везде Рома была рядом. После того, как она окончила институт, Аркадий и Рома стали вместе работать в театре миниатюр, где супруга актера выступала под псевдонимом Р.Рома.

Именно она была для великого артиста вдохновителем, критиком и отчасти даже педагогом. На сцене она была идеальным партнером, а в жизни – верной, надежной, любящей и заботливой женой.
Когда он гастролировал во время войны на фронте, она тоже была рядом. Она, насколько позволяли условия, всегда старалась обеспечить ему комфорт и почти домашний уют. А еще она всегда была готова к тому, что мужу понадобится ее помощь. И он неизменно получал ее.
Позже станут возникать слухи о его увлечениях другими женщинами, о его частых влюбленностях. Возможно, это имело место быть. Но никогда не имело продолжения, потому что самые сильные чувства он испытывал только к одному человеку – его любимой Роме.

В 1950 году у Аркадия Исааковича и Руфи Марковны родился сын Костя, Котя, как ласково называли его дома. С его рождением в семью вернулась почти юношеская пылкость, усиленная зрелой любовью.
Аркадий Исаакович писал в своих воспоминаниях, что Рома всегда понимала его. Когда на него обрушивался шквал критики, когда его очерняли, обвиняли, возводили невообразимую клевету, она подсказывала, как лучше поступить, давала дельные советы, продиктованные не желанием утешить, а исключительно желанием помочь.
Константин Райкин, вспоминая об отце, подчеркивает удивительную гармонию, царившую в семье. Эта гармония строилась и поддерживалась усилиями Ромы. Родители часто уезжали на гастроли, постоянно присылая детям письма из разных уголков страны, а потом и из-за границы. Эти письма удивительно светлые, наполненные нежной заботой, родительскими мягкими наставлениями, лишенными даже намеков на менторский тон. Они полны уважения к личности маленького человека и верой в его достоинство.

Когда Руфь Марковна перенесла инсульт, Аркадий Исаакович настолько трогательно и нежно заботился о ней, что дети актера до сих пор вспоминают это со слезами. Он восхищался ее мужеством. Рома много занималась, чтоб восстановить подвижность. К ней не вернулась только полноценная речь, но она даже стала ходить на спектакли с участием мужа.
Когда в очередной раз он усадил ее в зрительном зале и ушел готовиться к своему выходу на сцену, Аркадию Райкину стало плохо с сердцем. Вызвали скорую помощь, врачи категорически запретили ему выступать. Но он вымолил у них хотя бы три минуты на сцене. В зале сидела его жена, едва начавшая оправляться после болезни. Если он не выйдет, она непременно поймет: с ним неладное. Его выпустили. А он не уходил со сцены более получаса.

Руфь Марковна пережила своего супруга. Но узнав о его смерти, она, практически не говорившая после инсульта, четко произнесла: «Я хочу умереть…» И до конца дней в ее глазах плескалась неизбывная тоска по тому, кого она любила всю жизнь.