
ЛЕТЧИКИ КАПИТАНА ЛАВРЕНЦОВА
И. БАЧЕЛИС, СПЕЦ. КОРРЕСПОНДЕНТ «ИЗВЕСТИЙ»
Известия от 26 октября 1941 г.
У капитана Лавренцова озабоченное лицо и веселые. искрящиеся глаза. Они выдают человека хорошей больший души, летчика, который в своей профессии видит больше, чем выполнение долга. И авиационная часть, которой командует Лавренцов, похожа на своего командира. Та же складка строгой, деловой озабоченности во всем. И та же хорошая веселость души.
На аэродроме мы с капиталом Лавренцовым и батальонным комиссаром Плоховым дожидаемся возвращения машин, ушедших на выполнение задания. На траве, еще не по-осеннему зеленой, готовят к подвеске бомбы. Их подвозят в деревянных решетчатых рамах, которые снимаются, как корка апельсина, вогнутыми длинными дольками. Бомбы по 100 по 250 килограммов тускло сереют на земле.
– Завтрак уже отвезли, а эта порция пойдет им на обед. – говорит Лавренцов и об'ясняет: – Мы стараемся быть аккуратными, кормим немцев и завтраком и обедом, и ужином. Сегодня суббота? Ужин будет особенно хорош. По субботам немцы любят развлекаться. Угощают друг друга вином, в публичные дома бегают. Ну мы их тоже «угощаем» – праздник, так праздник, прибавляем лишнюю толику бомб...
Лавренцов говорит и искоса поглядывает на небо.
– Товарищ Смирнов, кажется, опаздывают? – спрашивает он озабоченно.
Воентехник 1-го ранга Смирнов тоже смотрит на небо, потом на часы.
– Нет, у них есть еще 10 минут, сейчас вернутся – и снова начинает возиться с бомбами.
Через несколько минут действительно далеко на горизонте появляется точка. Жужжа, как шмель, она приближается и растет. Лавренцов смотрит на далекую машину.
– Наши! Их почерк.
– Как в ведомости расписался, – подтверждает батальонный комиссар.
Они идут встречать прибывших. Вздрагивая мощным корпусом, самолет на малом газу подруливает в месту. Из кабин вылезает экипаж
– Вот знакомьтесь: командир звена лейтенант Калиничев, старший лейтенант Станкевич, штурман. Оба награждены орденами Красного Знамени.
Видимо, ничто не доставляет такого удовольствия командиру, как говорить о людях своей части. Он по нраву гордится ими. Почти весь летный состав здесь отмечен высокими наградами. Костяк части составляют люди бесстрашной боевой доблести, неутомимые охотники за врагом, сражающиеся не только огнем, но и с огоньком в душе, с сердцем. Это подлинные рыцари воздуха, кавалеры орденов – Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. С особенной гордостью Лавренцов рассказывает о людях, умеющих пройти сквозь все преграды, даже сквозь смерть.
– Наше дело боевое, никогда не знаешь, вернешься ли. Мы угощаем, – бывает, что и нас угостят. За время войны враг сбил несколько машин. Люди у нас дерутся до последней возможности, но вот самолет горит, самолет падает. Ты стоишь здесь, на аэродроме, смотришь в небо, смотришь на часы – один вернулся, другой, третий, а какого-то нет и нет. Стараешься быть спокойным, а душа замирает: боевых товарищей сбили! Еще стоишь, ждешь, ждешь, – не покажутся ли. Нет, не прилетели. Что ж, берешь душу на все тормоза, делаем дальше свое дело. Проходит день, другой, третий, а там глядишь: вот они, пробрались, прошли! И знаете – за все время войны не было у нас в части ни одного экипажа, который бы не вернулся. Упадет или выбросится, где бог привел, за линией фронта, во вражеском расположении, а придет домой, в часть. Вчера вот вернулся один экипаж – одиннадцать дней мы его ждали.
– Есть у нас летчик Шуман. Немцы замучили в Рославле его мать и брата. Осатанел человек. «Дай, говорит, полететь, мне с немцем рассчитаться надо». Полетел и начал честить фашистов, как только умел. Раз зайдет, другой, третий, висит над врагом, поливает его огнем. Уже звено его ушло назад, а он все оторваться не может. Немцы садят в него из зениток, он будто и не замечает – еще развернется и бьет. От всего сердца бился. Наконец, угораздило-таки в машину, загорелась. Стал он тянуть самолет домой, хоть за линию фронта перелететь, на нашу территорию. Огонь кругом него гуляет, а Шуман только лоб к раме прижмет, чтобы глаза уберечь, и тянет горящий самолет. Все же пришлось ему сесть. Вылез из машины весь обгорелый, обожженный. Ждали мы его здесь – не вернулся на базу. Знали, что человек полетел на полный счет драться, думали – вот первый из наших, кто не вернется. А он вернулся, наш Шуман. Боевой вернулся, злой пуще прежнего. Подлечился, дали мы ему несколько дней отдохнуть. Вот скоро уж вернется. «Мы еще, говорит, не квиты. Я еще рассчитаюсь с фашистом до конца...» А пока вот товарищи за Шумана квитаются.
Такие люди в части капитана Лавренцова. Они стоят сейчас, обступив командира кружком. Он выслушал уже рапорты прибывших, поговорил с уходящими в полет.
– Ну. товарищ Баркалов, пора обед немцам везти. Немцы любят аккуратность...
Младший лейтенант Баркалов идет к своей машине, где кончилась подвеска бомб. Другие пилоты расходятся по своим самолетам. И в воздух поднимаются очередные машины.
Н-ский аэродром, 25 октября
//
На фото Группа награжденных орденами Советского Союза летчиков части капитана Лавренцова.
Слева направо — младший лейтенант Баркалов, капитан Лавренцов, воентехник 1-го ранга Смирнов, батальонный комиссар Плохов, лейтенант Калиничев и старший лейтенант Станкевич.
И. БАЧЕЛИС, СПЕЦ. КОРРЕСПОНДЕНТ «ИЗВЕСТИЙ»
Известия от 26 октября 1941 г.
У капитана Лавренцова озабоченное лицо и веселые. искрящиеся глаза. Они выдают человека хорошей больший души, летчика, который в своей профессии видит больше, чем выполнение долга. И авиационная часть, которой командует Лавренцов, похожа на своего командира. Та же складка строгой, деловой озабоченности во всем. И та же хорошая веселость души.
На аэродроме мы с капиталом Лавренцовым и батальонным комиссаром Плоховым дожидаемся возвращения машин, ушедших на выполнение задания. На траве, еще не по-осеннему зеленой, готовят к подвеске бомбы. Их подвозят в деревянных решетчатых рамах, которые снимаются, как корка апельсина, вогнутыми длинными дольками. Бомбы по 100 по 250 килограммов тускло сереют на земле.
– Завтрак уже отвезли, а эта порция пойдет им на обед. – говорит Лавренцов и об'ясняет: – Мы стараемся быть аккуратными, кормим немцев и завтраком и обедом, и ужином. Сегодня суббота? Ужин будет особенно хорош. По субботам немцы любят развлекаться. Угощают друг друга вином, в публичные дома бегают. Ну мы их тоже «угощаем» – праздник, так праздник, прибавляем лишнюю толику бомб...
Лавренцов говорит и искоса поглядывает на небо.
– Товарищ Смирнов, кажется, опаздывают? – спрашивает он озабоченно.
Воентехник 1-го ранга Смирнов тоже смотрит на небо, потом на часы.
– Нет, у них есть еще 10 минут, сейчас вернутся – и снова начинает возиться с бомбами.
Через несколько минут действительно далеко на горизонте появляется точка. Жужжа, как шмель, она приближается и растет. Лавренцов смотрит на далекую машину.
– Наши! Их почерк.
– Как в ведомости расписался, – подтверждает батальонный комиссар.
Они идут встречать прибывших. Вздрагивая мощным корпусом, самолет на малом газу подруливает в месту. Из кабин вылезает экипаж
– Вот знакомьтесь: командир звена лейтенант Калиничев, старший лейтенант Станкевич, штурман. Оба награждены орденами Красного Знамени.
Видимо, ничто не доставляет такого удовольствия командиру, как говорить о людях своей части. Он по нраву гордится ими. Почти весь летный состав здесь отмечен высокими наградами. Костяк части составляют люди бесстрашной боевой доблести, неутомимые охотники за врагом, сражающиеся не только огнем, но и с огоньком в душе, с сердцем. Это подлинные рыцари воздуха, кавалеры орденов – Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. С особенной гордостью Лавренцов рассказывает о людях, умеющих пройти сквозь все преграды, даже сквозь смерть.
– Наше дело боевое, никогда не знаешь, вернешься ли. Мы угощаем, – бывает, что и нас угостят. За время войны враг сбил несколько машин. Люди у нас дерутся до последней возможности, но вот самолет горит, самолет падает. Ты стоишь здесь, на аэродроме, смотришь в небо, смотришь на часы – один вернулся, другой, третий, а какого-то нет и нет. Стараешься быть спокойным, а душа замирает: боевых товарищей сбили! Еще стоишь, ждешь, ждешь, – не покажутся ли. Нет, не прилетели. Что ж, берешь душу на все тормоза, делаем дальше свое дело. Проходит день, другой, третий, а там глядишь: вот они, пробрались, прошли! И знаете – за все время войны не было у нас в части ни одного экипажа, который бы не вернулся. Упадет или выбросится, где бог привел, за линией фронта, во вражеском расположении, а придет домой, в часть. Вчера вот вернулся один экипаж – одиннадцать дней мы его ждали.
– Есть у нас летчик Шуман. Немцы замучили в Рославле его мать и брата. Осатанел человек. «Дай, говорит, полететь, мне с немцем рассчитаться надо». Полетел и начал честить фашистов, как только умел. Раз зайдет, другой, третий, висит над врагом, поливает его огнем. Уже звено его ушло назад, а он все оторваться не может. Немцы садят в него из зениток, он будто и не замечает – еще развернется и бьет. От всего сердца бился. Наконец, угораздило-таки в машину, загорелась. Стал он тянуть самолет домой, хоть за линию фронта перелететь, на нашу территорию. Огонь кругом него гуляет, а Шуман только лоб к раме прижмет, чтобы глаза уберечь, и тянет горящий самолет. Все же пришлось ему сесть. Вылез из машины весь обгорелый, обожженный. Ждали мы его здесь – не вернулся на базу. Знали, что человек полетел на полный счет драться, думали – вот первый из наших, кто не вернется. А он вернулся, наш Шуман. Боевой вернулся, злой пуще прежнего. Подлечился, дали мы ему несколько дней отдохнуть. Вот скоро уж вернется. «Мы еще, говорит, не квиты. Я еще рассчитаюсь с фашистом до конца...» А пока вот товарищи за Шумана квитаются.
Такие люди в части капитана Лавренцова. Они стоят сейчас, обступив командира кружком. Он выслушал уже рапорты прибывших, поговорил с уходящими в полет.
– Ну. товарищ Баркалов, пора обед немцам везти. Немцы любят аккуратность...
Младший лейтенант Баркалов идет к своей машине, где кончилась подвеска бомб. Другие пилоты расходятся по своим самолетам. И в воздух поднимаются очередные машины.
Н-ский аэродром, 25 октября
//
На фото Группа награжденных орденами Советского Союза летчиков части капитана Лавренцова.
Слева направо — младший лейтенант Баркалов, капитан Лавренцов, воентехник 1-го ранга Смирнов, батальонный комиссар Плохов, лейтенант Калиничев и старший лейтенант Станкевич.

Следующая запись: 26 октября 1951 года - в Москве был организован НИИ-311 (Научно-производственное предприятие ...
Лучшие публикации