***
Год назад мы с сыном приехали в Мышкин. Послушали экскурсию, посетили забавные мини-музейчики, поели в ресторане с подходящим названием «Мышеловка». После обеда группу повели дальше по городу: новая набережная, посмотрите налево, посмотрите направо. Небольшая остановка у мемориала Великой Отечественной.
Мемориал тоже относительно новый, красиво оформлен, дети полезли на постамент к вечному огню, чуть ли не прутики от него поджигать. И пока родители подбирали слова или наказания за такую дерзость, милейшая тётенька экскурсовод подошла к ребятам и прочувственно так сказала:
-Это не костёр, дети, это огонь памяти по погибшим. Прутики - это неуважение. И с ногами на постамент тоже. Вернитесь к своим родителям, пожалуйста.
-Здесь вокруг, - сказала милейшая тётенька-экскурсовод уже нам, - каменные стены, на которых выдержки из писем нашего земляка. Он ушел на фронт и писал своей жене и пятерым оставшимся дома детям. А они писали ему. Он погиб на фронте и не вернулся домой. Походите здесь немного, почитайте детям, я подожду вас на выходе.
И мы разбрелись и стали вполголоса читать. Первые две минуты я справлялась со слезами, а потом читала сквозь них. Размазывая по щекам, хлюпая покрасневшим носом. Матвей слушал, смотрел и, не выдержав, робко взял меня за рукав:
-Может, тебе лучше этого не читать?
-Нет, сынок, такое нужно читать. Прямо сквозь слёзы.
Я читала до подступившего к горлу комка и, когда уже не могла выдавить ни слова, молча подтолкнула сына к чужой маме. Та вскинула на меня глаза, понимающе кивнула и забрала моего птенца в свою стаю, накинула ему на плечо своё широкое крыло. Читала тихо, почти шёпотом, но было всё-всё слышно. Даже потрескивание вечного огня, который про память.
***
А недавно дома на кухне я рассказывала сыну про Титаник. Начали с фильма, зацепились языком и понеслись в историю.
Про сам корабль, про айсберги, про шлюпки.
Про оркестр, который играл на палубе, возвышаясь над паникой.
Про капитана на капитанском мостике со снятой фуражкой.
Про настоящих мужчин, не согласившихся сесть в лодки, пока на борту оставались женщины и дети.
Про их жён, которые предпочли остаться с мужьями до конца, уступив свои места гувернанткам.
Про матерей, не попавших в спасительные шлюпки, но протягивающих своих детей тем, кто попал: заклинаю, спасите моего ребёнка!
Я рассказывала и снова плакала, а сын держал меня за рукав и уже не останавливал. Он знает, что про такое нужно рассказывать. Прямо сквозь слёзы.
***
И когда я слышу слова, что плакать при детях нельзя, про то, что их это разрушает и травмирует, я вспоминаю мемориал в Мышкине и свой диванчик на кухне, где мы сидели в обнимку. Я не согласна с тем, что дети должны видеть только нашу радость. Нашу печаль им видеть ещё более важно.
Да, я не предлагаю мамам в состоянии развода бежать плакаться в жилетку собственным дочерям или сыновьям. Горевать об умерших родственниках во всю силу своего горя на плечах у детей. Да, есть ситуации, когда свои чувства мы несём туда, где они уместны, тем, кто их выдержит.
Но не отнимайте у детей свои слёзы насовсем. Они очищают их души и позволяют услышать треск огня, который про память...
© 2008‒2025 Социально‐развлекательная сеть «Фотострана». Пользователей: 24 648 454 человека
ООО «Фотострана» ОГРН: 1157847426076 ИНН: 7813238556
197046, Санкт-Петербург, Певческий переулок, дом 12, лит. А
Следующая запись: Мне было 24 года. Только что родилась моя средняя дочь, а старшая, без пяти минут трехлетка, ...
Лучшие публикации