
Я ношу в себе память граненой хрустальной вазой;
Под шарфом согреваю замерзшей, больной синицей;
Словно пленку, кручу, что ветшает, и с каждым разом
Достоверность деталей коробится и зернится.
Я – устройство из вечных перронов и взлетных полос,
Предназначенных только для вылетов и отправок.
Прорастешь лишь в кого-то – и сразу гнусавый голос
Провожающих просит покинуть вагон. Столь жалок
И банален конец так недавно живых историй,
Полных теплый объятий, дурачеств невинных, детских,
Посиделок вечерних на кухне, азартных споров,
Где по-дружески все делилось и по-соседски.
Так ломаются ветки, и ствол остается голым,
Постучишь – и лишь эхо внутри, как в пустых вокзалах.
Яркий шарф не согреет – меж ребер прижился холод,
«Я любил(а) немногих» (но так им и не сказала)…
Опускаются руки, ночами болят фантомно
Пуповины, растут что из сердца на east и west.
Я глазами дырявлю пространство, скулю бездомно,
Одиночкой брожу – каждый холм мне, как Эверест.
По утрам поднимаясь, невыспанно хмуря брови,
Ритуально свой горький кофе я пью за вас…
Да, бывает родство, только не по составу крови –
По созвучью сердец и по схожим глубинам глаз…
Настасья Хлебова
Под шарфом согреваю замерзшей, больной синицей;
Словно пленку, кручу, что ветшает, и с каждым разом
Достоверность деталей коробится и зернится.
Я – устройство из вечных перронов и взлетных полос,
Предназначенных только для вылетов и отправок.
Прорастешь лишь в кого-то – и сразу гнусавый голос
Провожающих просит покинуть вагон. Столь жалок
И банален конец так недавно живых историй,
Полных теплый объятий, дурачеств невинных, детских,
Посиделок вечерних на кухне, азартных споров,
Где по-дружески все делилось и по-соседски.
Так ломаются ветки, и ствол остается голым,
Постучишь – и лишь эхо внутри, как в пустых вокзалах.
Яркий шарф не согреет – меж ребер прижился холод,
«Я любил(а) немногих» (но так им и не сказала)…
Опускаются руки, ночами болят фантомно
Пуповины, растут что из сердца на east и west.
Я глазами дырявлю пространство, скулю бездомно,
Одиночкой брожу – каждый холм мне, как Эверест.
По утрам поднимаясь, невыспанно хмуря брови,
Ритуально свой горький кофе я пью за вас…
Да, бывает родство, только не по составу крови –
По созвучью сердец и по схожим глубинам глаз…
Настасья Хлебова

Следующая запись: Не ломал стереотипы
Лучшие публикации