Во время оккупации все искали еду. Лишь одна худенькая девочка каждое утро съедала картофелину и шла на площадь прыгать со скакалкой. Казалось, ее косточки должны были бренить — но она прыгала часами.
В ее ботинках были спрятаны записки для Движения Сопротивления, которые передавал брат. Она доставала их, делая вид, что поправляет шнурки. А когда ничего не носила – просто прыгала и запоминала движения машин солдат и офицеров. Ее отец был нацистом, но она – нет.
Однажды, везя сообщения на велосипеде, девочка едва убежала от ареста и несколько дней пряталась в подвале, имея всего несколько яблок. Мать знала, чем занимаются ее дети, потому молчала и не искала их.
До войны девочка была пухленькая и обожала шоколадки. Во время войны повторяла себе, что ненавидит еду, чтобы не сойти с ума от воспоминаний.
После войны она повзрослела, стала кинозвездой, а потом посвятила жизнь помощи голодным детям.
Так все и полюбили ее – Одри Хепберн.
В ее ботинках были спрятаны записки для Движения Сопротивления, которые передавал брат. Она доставала их, делая вид, что поправляет шнурки. А когда ничего не носила – просто прыгала и запоминала движения машин солдат и офицеров. Ее отец был нацистом, но она – нет.
Однажды, везя сообщения на велосипеде, девочка едва убежала от ареста и несколько дней пряталась в подвале, имея всего несколько яблок. Мать знала, чем занимаются ее дети, потому молчала и не искала их.
До войны девочка была пухленькая и обожала шоколадки. Во время войны повторяла себе, что ненавидит еду, чтобы не сойти с ума от воспоминаний.
После войны она повзрослела, стала кинозвездой, а потом посвятила жизнь помощи голодным детям.
Так все и полюбили ее – Одри Хепберн.


Следующая запись: 9 лет работаю узисткой в больнице. И иногда даже мне страшно
Лучшие публикации