Братишка был такой веселый,
Всегда глаза сверкали ярко.
И лишь сгубили те проколы,
Тебя мне стало очень жалко.
Ты стал грустить...
Сверкать глаза вдруг перестали,
На все решил ты лишь забить.
Отец и мать учить устали.
А ты своё не отвергал:
"Пусть все идет, как все идет!"
И лишь со мною ты рыдал,
А я твердила: "Все пройдет!"
Меня ты обнял очень крепко,
А я дала совет: "Не отвергай ты всё так терпко!
Хороший всё ж придёт ответ..."
Меня ты выслушал стыдливо,
Решил исправить все ошибки.
Хоть на душе совсем поршиво,
Решил не скрыть своей улыбки.
Ты сделал всё как я сказала,
Проступки все уж прощены.
И лишь увидеть я желала:
Свет глаз твоих и белизны!
Всегда глаза сверкали ярко.
И лишь сгубили те проколы,
Тебя мне стало очень жалко.
Ты стал грустить...
Сверкать глаза вдруг перестали,
На все решил ты лишь забить.
Отец и мать учить устали.
А ты своё не отвергал:
"Пусть все идет, как все идет!"
И лишь со мною ты рыдал,
А я твердила: "Все пройдет!"
Меня ты обнял очень крепко,
А я дала совет: "Не отвергай ты всё так терпко!
Хороший всё ж придёт ответ..."
Меня ты выслушал стыдливо,
Решил исправить все ошибки.
Хоть на душе совсем поршиво,
Решил не скрыть своей улыбки.
Ты сделал всё как я сказала,
Проступки все уж прощены.
И лишь увидеть я желала:
Свет глаз твоих и белизны!