Февраль поземкой кружит, волоча
Снежинок рой по вымерзшей земле,
То волком воя, то вдруг хохоча
И силушкою хвастаясь своей,
И небо застилая, до тоски
Какой-то грязно-серо-белой дымкой,
Что солнца ярко-желтые мазки
На этом фоне стали невидимкой.
И сумерек границ не различить:
В какой-то миг вдруг меркнет все вокруг,
И вяжет время в тоненькую нить
Луны на небе чуть заметный круг,
А в окнах, занавешенных, озноб
Промозглых и обветренных ночей,
Да на ветру качающийся столб
Фонарный в свете собственных лучей –
Печальный страж оставленных машин,
Засыпанных по самую макушку,
И одинокий. Пусть в нем нет души,
Но он несет исправно свою службу.
Мне жаль его. И сидя у окна,
И глядя на бегущую поземку,
Я понимаю, только мне видна
Печаль его такой натуры тонкой.
А ветер все порывистей и злей.
Ночь все темней и все мрачней округа.
И ветви полусонных тополей
Под куржаком сплетаются друг с другом.
Рассвет в тумане снежной пелены
Почти не виден. Ночь как угли тлеет.
Поземкой легкой убегают сны
И горизонт невидимый светлеет.
Вновь смотрят сиро небо и земля.
Вновь солнце еле-еле различимо
И жмут друг другу ветви тополя
По той же, что и по ночам, причине.
Снежинок рой по вымерзшей земле,
То волком воя, то вдруг хохоча
И силушкою хвастаясь своей,
И небо застилая, до тоски
Какой-то грязно-серо-белой дымкой,
Что солнца ярко-желтые мазки
На этом фоне стали невидимкой.
И сумерек границ не различить:
В какой-то миг вдруг меркнет все вокруг,
И вяжет время в тоненькую нить
Луны на небе чуть заметный круг,
А в окнах, занавешенных, озноб
Промозглых и обветренных ночей,
Да на ветру качающийся столб
Фонарный в свете собственных лучей –
Печальный страж оставленных машин,
Засыпанных по самую макушку,
И одинокий. Пусть в нем нет души,
Но он несет исправно свою службу.
Мне жаль его. И сидя у окна,
И глядя на бегущую поземку,
Я понимаю, только мне видна
Печаль его такой натуры тонкой.
А ветер все порывистей и злей.
Ночь все темней и все мрачней округа.
И ветви полусонных тополей
Под куржаком сплетаются друг с другом.
Рассвет в тумане снежной пелены
Почти не виден. Ночь как угли тлеет.
Поземкой легкой убегают сны
И горизонт невидимый светлеет.
Вновь смотрят сиро небо и земля.
Вновь солнце еле-еле различимо
И жмут друг другу ветви тополя
По той же, что и по ночам, причине.
Именно так.