В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ
Солнце только начало просыпаться. Этим ранним утром было довольно холодно, несмотря на то, что царил летний сезон, когда по идее температура прозрачной жидкости в водоёмах не должна была снижаться ниже отметки в двадцать градусов. Что ж, единственная мысль, которая приходила по этому поводу – глобальное потепление, которое по словам учёных разных стран, должно было вскоре привести к тотальному оледенению. Как бы там ни было, рассказ пойдёт совершенно о другом…
Пусть на часах было ещё лишь шесть часов утра, однако, для вокзала это было уже разгаром суетливого времени суток. Все куда-то спешили, каждый по своим неотложным делам. В безумной, порой даже ни на чём не основанной спешке, люди толкали друг друга, валили на холодный асфальт, забывая извиниться. Особенно хорошо это получалось у толстого типа с безумным лицом и в наперекосяк надетой явно не его размера красной кепке. Когда он бежал к вот-вот открывающемуся ларьку с пирожными и прочей горячей едой, люди, пришедшие на вокзал, расступались перед ним как река перед Моисеем. Ко всеобщему удивлению, безумный толстяк умудрялся бежать зигзагами, будто находясь в нетрезвом состоянии, так что расхождение народа ничем не помогало. Люди, которым была особенно дорога жизнь, молились за то, чтобы он не споткнулся, иначе для них бы наступил конец света. Во время бега толстяк с протянутыми к ларьку руками постоянно выкрикивал что-то непонятное, но очень пугающее своей интонацией. Когда, наконец, толстый человек добежал до заветного магазинчика, он быстро растолкал уже появившуюся к тому времени очередь и, подобно огромной горилле, победоносно начал стучать кулаками по груди… бедного торговца пирожными…
Вот ещё одна интересная личность. Это типичная, по её собственным словам, крашенная блондинка, хотя, если говорить откровенно, тут пахнет полной натуральностью. Одетая во всё розовое, совершенно не по сезону, она медленно шагает в сторону вокзала и листает какой-то модный журнал с красивой обложкой. Поднявшийся ветер играет с её длинными волосами, загораживая глаза, сосредоточенные на прочтении интересной статьи, но она почему-то даже и не пытается вернуть их на место очередным взмахом головы. Её лицо удивительно красиво, но в то же время не отображает абсолютно никаких мыслей. Жизнь для этой девушки кажется лёгкой и приятной штукой, она не замечает очевидных проблем. На правой ладони красивым, но совсем неразборчивым почерком написано пять букв: “Хэлен”. Видимо, это говорит о том, что бедняга до сих пор забывает как её зовут и иногда не откликается на собственное имя, продолжая думать, что обращаются к другому человеку. Её было не сложно отыскать в толпе, и этому способствовал не только цвет волос. Вокруг блондинки создавалась странная аура и, когда она проходила мимо человека, он сразу же забывал на некоторое время даже самое элементарное. Итак, не спеша, Хэлен добралась до пункта назначения и остановилась в небольшом ступоре. Жалкое подобие волнения проскользнуло на её лице. От напряжения, казалось, даже волосы наэлектризовались, слегка потемнев. Она подошла к стоявшему рядом существу, внешне напоминающему человека, и задала гениальный вопрос:
- Извините, а вы не подскажете, какой из этих поездов отправляется в Париж?
- Мадам, вы видите здесь несколько поездов? – рассмеявшись, вопросом на вопрос ответило то самое существо, которое ещё совсем недавно уничтожало ларёк с горячей едой.
- Ну, вон же их сколько! – показала блондинка.
- Это вагоны, а не поезда… - покачав головой, произнёс толстяк.
Примерно в двухстах метрах отсюда находилось ничем не примечательное кафе. За столиком в углу сидело трое типов весьма оригинальной наружности. Один из них носил длинные косички и никогда не расставался с любимым плеером. В наушниках постоянно играла музыка, причём обладателю измученных ушей было абсолютно всё равно, какая именно. Он одинаково тряс головой и под тяжёлый металл, и под мировую классику, где, порой, бита и вовсе не было! Также у него не было единого вкуса и в стиле одежды. Он вполне мог одеть дутые джинсы и интеллигентный дорогой пиджак с галстуком, тем самым совмещая несовместимое. Глядя на этот клоунский вид, нетрудно было догадаться, что дела, не относящиеся к музыке, волновали его меньше всего. Сейчас же на нём были чёрные солнечные очки, которые довольно ярко привлекали внимание окружающих, потому как внутри кафе итак было не очень светло, разноцветная майка, которая почему-то каждый раз при взгляде на неё напоминала Гавайи, типичные синие джинсы с навешанными по всем карманам серебряными цепями и кроссовки, на которых, как ни странно, не было выгравировано никакой марки. Двое остальных парней называли его Мэлом, несмотря на то, что имя нашего героя звучало несколько иначе. Такая кличка образовалась от сокращённого “меломан”. Кстати, о других… второй член, так называемой, уличной банды имел очень внушительное телосложение, за что многие сравнивали его с грузовиком. Этого типа не составляло труда вывести из себя – гораздо сложнее было его успокоить. Впрочем, его примирением никто из нашей троицы не занимался, поскольку серийных самоубийц в нашей компании не было. Что касается его мимики, то он совершенно не умел правильно выразить своих эмоции. Иногда, когда он, допустим, позволял себе лишний раз улыбнуться, взирающие эту картину зрители решали, что данный оскал является недобрым знаком. Случалось и наоборот: временами разозлившийся на кого-либо человек-мускул корчил такую рожу, что невозможно было не сдержать лёгкого смешка… И тому, кому так и не удавалось противостоять этому, потом приходилось совсем нелегко, ибо осмеивания своей личности он не любил больше всего. Что касается ума этого человека, то я не стану говорить, что его нет совсем, однако, его бы точно не хватило, чтобы нормально окончить школу. Его спасло лишь то, что он пригрозил силой директору и сказал, что одним ударом закопает беднягу так глубоко, что археологи ещё долго будут вести раскопки в случае, если тот не отдаст аттестат о благополучном окончании школьного курса. Надо заметить, что именно этим методом он всюду пробивался по жизни. Несмотря на то, что силач участвовал практически во всех уличных драках, даже тех, где он был явно ни при чём, на его теле нельзя было найти ни единого шрама или синяка – просто ещё никому не удавалось его победить, только коварная бритва смогла нанести ему удар по щеке… Если говорить об одеянии, то наш персонаж предпочитал носить на голове исключительно платок и его друзья уже просто представить не могли его в какой-либо шапке-ушанке или летней кепке. Плечи обычно оставались открытыми и по всей коже на них были наколоты какие-то японские иероглифы, значения которых, кажется, не знал и он сам. Ну, и в довершение портрета можно учесть незначительную деталь: он очень любил поспать , если была такая возможность. Быть может такое желание было вызвано хроническим недосыпанием в прошлом… Перейдём, наконец, к третьей персоне, чтобы не обделять её вниманием. На фоне двух своих товарищей этот человек выглядит весьма оригинально, потому что, в отличие от остальных, здесь сложно было зацепиться за какое-нибудь выделяющееся качество или недостаток, тем самым, охарактеризовав его. По образу жизни и складу ума он напоминает романтика, правда это лишь отчасти… По сути, человек настроение, в компании может быть как активным, так и пассивным. Самая слабая сторона персонажа – то, что он, прежде всего, доверяется зову сердца и только потом здравому смыслу. Внешность… Вы хотите знать, красив ли он? Увы, поиск ответа на этот вопрос ставит меня в тупик. Я не могу об этом судить ввиду того, что это дело индивидуального вкуса и спорить здесь совершенно не имеет смысла. На голове наш пока ещё ничем не прославившийся герой носит только волосы, всё остальное – опять же, по настроению. Зачастую, по цвету и стилю одежды можно запросто угадать печалится этот человек или радуется. Кстати говоря, довольно непросто определить к какой народности он относится. Скорее всего, здесь перемешано куча всего, о чём свидетельствует имя “Верди”. Многие считают его психом за то, что он иногда разговаривает сам с собой, рассуждая вслух, к месту и не к месту произнося проникновенные монологи. Что ж, отчасти они могут быть правы, ведь в сегодняшней бешенной пульсирующей и давящей на мозг жизни трудно остаться нормальным… Итак, троица сидела за столиком и как всегда обсуждала очередную ерунду.
- Слушай, Арнольд, вот ты кем хотел стать в детстве? – задумчиво спросил силача Верди.
- Ну, не знаю даже. Одно время я хотел полететь на луну, увидеть из космоса синюю Землю, подышать космическим воздухом, потрогать метеориты, взорвать солнце, завоевать галактику и стать властелином всего! – говорил с нарастающей интонацией и разгорающейся искоркой в глазах собеседник.
- Ага, учитывая, что в космосе отсутствует кислород… Тебе всё лишь бы взорвать… Не интересно даже… Я вот хочу превратиться в человека, правда пока безрезультатно – туп, как бревно… Говорила же мама, мол, учись хорошо и человек из тебя тогда тоже хороший выйдет, а я только по музыке пять имел. Мне лишь бы работу высокооплачиваемую найти, вот и всё, - говорил Мэл.
- Нет, это не дело, Мэл, - поморщившись, начал Верди, - работа должна приносить не только деньги, но и удовольствие. Понимаю, Звучит слишком сказочно, однако, я считаю, что каждый человек в своей жизни должен оставить свой след, таким образом запечатлев себя в истории и продолжить жить в чужих сердцах даже после смерти. Разве не в этом заложен смысл людского бытия?
- Долго учил текст? Это итак понятно, что каждый должен оставить вмятину… - произнёс Арнольд.
- След… - хмуро поправил Верди, добавив после десятисекундного молчания, - Блин! Мне иногда кажется. Что вы меня не понимаете, более того, даже не умеете сделать вид, что понимаете! Я без понятия, что нас связывает вместе…
Возможно, он хотел ещё что-то сказать, закончив мысль, но тут случилось кое-что, о чём нельзя не рассказать читателю. Кафе было переполнено различными разговорами, которые доносились буквально со всех сторон, и только за одним столиком царила неописуемая тишина. Случайно обратив туда своё внимание, Верди уже не мог переключить его обратно. За столиком в углу сидела молоденькая брюнетка. И пусть наружность её была не как у не слезающих с обложек модных журналов фотомоделей, каким-то непонятным образом она всё же умела привлекать к себе людей противоположного пола. Она очень редко применяла косметику для украшения своего лица – ей просто-напросто не было в этом необходимости. Длина волос едва доставала плеч, но это тоже шло ей много больше, чем если бы она носила длинные волосы. Одежда… У неё был свой собственный стиль, на который никак не реагировала постоянно меняющаяся мода. Сейчас она одела монотонную тёмно-красную кофточку и чёрные брюки, поскольку на улице, как уже упоминалось, было не очень-то тепло. Незнакомка сидела, спокойно облокотившись на спинку уютного кожаного кресла, закинув ногу на ногу, и смотрела в стену напротив, но таким непонятным взглядом, как будто стены и вовсе не существовало, сквозь неё. Глаза брюнетки были куда темнее цвета волос, однако, это придавало девушке только ещё больше загадки. Пухлые губы так и просили обласкать себя посторонними взглядами. Деликатное телосложение незнакомки тоже не было идеальным, но её поведение с лёгкостью компенсировало всё это. Заметив отвлечённость Верди, остальные также подключились к рассматриванию великолепной персоны. Без сомнения, она могла понравиться любому…
- Давай скинемся в карты! Кто выиграет, тот пойдёт с ней знакомиться, - улыбнулся Мэл.
- Нет, ты же знаешь, если человек-кулак проиграет, то мы окажемся в больнице. Ему не важно, что он выиграет, но важен сам факт победы… Да, и потом, у нас нет карт, - проговорил Верди.
Не долго думая, встали все трое. Они подошли к одинокой грустной девушке и, предварительно спросив, не занято ли место, сели в предоставленные кресла, окружив жертву с трёх сторон света. Она сидела и уже пять минут напролёт размешивала стынущую чашечку кофе железной ложкой. Видя это, в голову могла прийти такая смешная мысль, будто бы девушка заказала напиток не для того, чтобы выпить его, а просто, чтобы помешать и отогнать ненужные мысли. Так забавно – любое её движение казалось таким искусным, что им хотелось любоваться вечно… Но не будем отклоняться от темы. Ничего толком не понимая, брюнетка вопросительно посмотрела на одного из них, видимо, сейчас же желая узнать, чего они от неё хотят. Первым из команды решил начать Мэл:
- Давайте знакомиться, мадам. Как вас зовут?
- Меня? Любовь… Что вам от меня надо? – неприветливо отреагировала леди.
- Отлично! Приятно познакомиться. Меня зовут Верди, его вот мы называем Мэлом, поскольку он меломан и очень любит слушать музыку, а это – Арнольд, - представил всех романтик, добавив, - Почему вы так грустно выглядите, Любовь? Что-то не сложилось в вашей жизни? Может быть, мы можем помочь вам?
- Да! Говори, кто обидел, мы ему башку сломим! – закипел Арнольд.
- Нет, всё хорошо… - сухо ответила девушка.
- Ну… Давайте о чём-нибудь поговорим. Чем вы увлекаетесь, госпожа? – спросил Мэл.
- Я люблю искусство и путешествия, поэтому всегда пребываю в дороге… Но меня это нисколько не напрягает. Ох, где я только не была… теперь, для полной коллекции остаётся Париж, - говорила Любовь, опустив глаза.
- Ты едешь во Францию? – решил уточнить Арнольд.
- Париж – это город вечной любви и влюблённости. Тебе там самое место, - засмеялся Мэл, продолжив после того, как приступ прошёл, - И когда же ты планируешь посетить эту замечательную страну?
- Через пятнадцать минут отходит мой поезд, - сказала брюнетка, взглянув на часы, а потом добавила, - Мне пора покинуть вас. Всего доброго.
После этих слов Любовь встала и, не попрощавшись даже движением ладони, пошла к выходу. Троица переглянулась между собой, и в этот момент вдруг стало понятно, что их заветная дружба может вот-вот превратиться в яростную вражду. Держу пари, общение с незнакомкой представлялось им в гораздо лучшем свете. В компании на какое-то время установилось душераздирающее молчание, во время которого каждый думал о своём. Посторонние шумы вдруг стали приглушёнными, и отчётливо слышалось лишь биение встревоженного сердца внутри почти неподвижного тела. Оно так и рвалось увидеть внешний мир… Трудно представить, как бы события стали разворачиваться дальше, если бы вдруг к нашим героям не подошла официантка и не положила на стол счёт. Товарищи взяли бумагу в руки и посмотрели на сумму, затем на так и не распитую чашку кофе, а затем на опустевшее место рядом с ней. Все были в замешательстве. Официантка продолжала стоять с подносом в руках, вероятно, намекая своим присутствием на то, что самое время оплатить заказ. Верди же расставаться с итак довольно скромными деньгами, едва покрывавшими расход, не очень-то хотелось, поэтому он с виноватой улыбкой и большими, как в японской анимации, глазами, почёсывая затылок, начал искать в голове способ к оправданию себя и своих приятелей. Но только он напрягся, как со стороны Арнольда последовал тяжёлый вздох и хруст косточек. Здесь он таким свирепым взглядом посмотрел на обслуживающую посетителей даму, что та рефлекторно, в испуге отскочила на два шага назад и чуть не уронила на пол прямоугольный поднос. Поняв, что дело добром не кончится, официантка выхватила из чужих рук счёт и синей ручкой зачеркнула единицу в цифре “сто”. Посмотрев на новую сумму, Арнольд моментально пришёл в хорошее настроение и приказал даме идти. И вот снова наступила удручающая тишина в углу крайнего столика, не нарушаемая практически ничем, кроме только что включённого хозяином заведения телевизора. Музыкальные каналы проходили профилактику и на экране отображались только разноцветные полосы, поэтому зритель переключил ящик на спортивные игры. Тут необходимо упомянуть, что ни Мэл, ни Верди не являлись большими любителями спорта, чего, однако, Никак не скажешь о человеке со стальными мышцами, который сам в недалёком прошлом являлся почётным футболистом одной из местных команд. Тренер возлагал на него большие надежды и довольно часто эти надежды имели счастье быть оправданными, но это было до тех пор, пока в один трагический для судьбы Арнольда момент он не сломал ногу в двух местах. Разумеется, пока бедняга отлёживался в травматическом центре, а находился он там двенадцать долгих дней и ночей, команда не могла выступать в неполном составе, и тренеру пришлось заменить нашего потерпевшего другим игроком. К несчастью Арнольда и к счастью слегка изменившейся в своём составе команды этот персонаж ничуть не уступал своему предшественнику, а потому, когда выздоровевший больной вернулся продолжать временно оставленную карьеру, ему уже не нашлось места… Вот так каждая малейшая деталь может коренным образом поменять жизнь того или иного человека, а, быть может, и всего человечества в целом, и не стоит ограничивать это явление только вышеприведённым примером. Как бы там ни было, из колонок телевизора доносились комментарии к теннису, и на фоне моря услышанных слов в память особенно остро вонзилось одно: “Франция”. Невольно оно повторялось в голове Верди каждую секунду, будто пыталось на что-то натолкнуть. Вдруг он, точно прозревший, с уверенностью во всём теле встал и повернул голову на выход. Остальные двое последовали его примеру – вероятно, они тоже догадались, что надо делать…
- Ну, и зачем же ты направляешься в Париж? – спросил толстяк Бернард блондинку.
- Я хочу осуществить свою мечту и стать самой известной фотомоделью в мире, а Франция мне в этом поможет, поскольку самые красивые девушки живут только там. Может быть, если я туда перееду, то меня заметят и предложат позировать для популярных журналов. Я ещё давно хотела поселиться там, но тогда мне ещё не было восемнадцати и родители настаивали на своём, мол, я должна осознавать, что это слишком недостижимая цель и что мне лучше пойти работать менеджером, а мне приходилось их слушать. Но теперь я совершеннолетняя и могу делать, что только пожелаю, - говорила Хэлен.
- Ты бросаешь родителей и едешь во Францию? Надеюсь, ты обдумала всё насчёт финансов, места жительства и всего в этом роде… - слегка удивившись, произнёс толстяк.
- Да, я сказала им, что пошла в магазин за шмотками. Такие наивные! – хихикнула блондинка, добавив, - А вот про деньги я как-то не подумала. Ну, это ничего, как-нибудь заработаю…
- Ну, для тебя это будет нетрудно, - тихо пробубнил себе под нос Бернард, краем глаза окинув формы собеседницы и добавил, дабы сменить тему, - может пойдём в номер, а то я уже замёрз тут стоять?
- Берни, ты прям читаешь мои мысли! Я как раз то же самое хотела предложить, - ответила Хэлен, при этом почему-то очень неуверенно произнося слово “мысли”.
Закончив фразу, блондинка тут же развернулась и потопала в противоположную сторону, вскоре найдя там вагон и забравшись внутрь. Когда она увидела по сторонам аккуратно разложенные букеты цветов, впечатлений была куча. Вне себя от счастья, девушка стала бегать по всему вагону, набирая самые красивые из них и буквально с головой опускаясь в блестящую обёртку, чтобы понюхать. Почему-то после шиповника блондинка решила остановиться. Однако когда Хэлен увидела за стеклом грозно махающую руками и что-то кричащую личность Бернарда, она сочла нужным выйти и узнать в чём дело. Возможно, если бы сообразительный толстяк не объяснил несмышлёной девушке, что она зашла в отцепленный вагончик, который являлся всего-навсего цветочным магазином, та так и продолжала бы бегать из угла в угол, радостно крича и ничего не подозревая. Оказалось, что продавщица была вынуждена отлучиться на некоторое количество времени и забыла запереть за собой дверь. Знакомые решили, что нужно поскорее убраться отсюда, пока не пришла хозяйка и не закатила скандал. Времени до отчаливания поезда оставалось сравнительно немного, и действительно пора было занимать места. Пользуясь случаем, сообщу, что Бернарду и Хэлен суждено было проделать предстоящий путь, расположившись в одном купе. Поверить только, как тесен мир! Громкоговоритель уже предупреждал о скором отбывании, и народ забивался в свои комнатки, подобно муравьям, забирающимся в муравейник. Наверное, было бы забавно наблюдать за этим с высоты птичьего полёта. Наши герои вошли внутрь. По обе стороны простирались два длинных, сверкающих своей чистотой коридорчика. Каждая деталь была неотразима. Скорее всего, поезд ещё никого не отвозил в далёкие страны и был только недавно выпущен на железную дорогу, чтобы это исправить. Здесь веяло даже каким-то новым запахом, который, казалось, переносил вместе с собой особое настроение. Но нельзя было застаиваться на месте! Блондинка пошла искать отведённый ей номер, толстяк за ней. Нет, он, безусловно, осознавал, что его ведёт совершенно натуральная желтоволосая личность – просто хотелось от души поржать… И такая возможность, необходимо заметить, ему представилась! Хэлен, по меньшей мере десять убийственных минут пыталась найти на двери нужную цифру, держа при этом билет вверх ногами, и даже обращалась к проводницам за помощью, но те, увидев перевёрнутую бумажку, лишь громко смеялись, вероятно, подумав, что она просто решила пошутить. Надо было видеть, какое же удивление и смущение потом постигло несчастную девушку, когда Бернард объяснил, в чём дело… Хотя, если честно, полностью проимитировать смущение Хэлен не удалось ввиду того, что она вдруг забыла, как должно выглядеть лицо смущённого человека и этим ещё больше рассмешила окружающих. Однако на этом веселье не закончилось! После того как комната была найдена, оставалось всего лишь открыть дверь и зайти внутрь, но и это оказалось непросто для нашей героини. Подойдя к препятствию вплотную, она начала дёргать дверь от себя, но та и не думала поддаваться. Так продолжалось до тех пор, пока сзади не послышался страшный грохот. Бернард лежал на полу, обеими руками схватившись за живот, и плакал от смеха. Его лицо в этот момент было таким красным, что блондинка забеспокоилась, не задохнётся ли он. Наконец, поняв, что дальнейшее толкание двери от себя ни к чему кроме истощения сил не приведёт, она остановилась и посмотрела на препятствие так, как смотрят друг на друга противники перед дуэлью. В её голове созревал какой-то коварный план… Не уверен, что с деревянной дверью происходило что-то подобное, но пока она оставалась лидером в этой беспощадной борьбе. Неожиданно, точно стараясь кого-то обмануть, Хэлен занесла руку и начала дёргать дверь на себя. К величайшему сожалению, план с треском провалился – всё оставалось на своих местах и внутрь комнаты попасть, по-прежнему не удавалось. Волосы девушки словно огнём загорелись! Толстяк уже было потянулся за мобильным телефоном, чтобы набрать номер скорой помощи, но мысль, что вряд ли дождётся её приезда живым, остановила его, и он решил закончить балаган самостоятельно… Удивление блондинки оказалось куда больше, когда она узнала, что дверь открывалась в бок. Зайдя внутрь, Хэлен и Бернард обнаружил на одной из кушеток, сидящего мальчика или, скорее, юношу лет двадцати на вид. Он читал какую-то толстую книгу с труднопроизносимым названием. Его причёска выглядела так, как будто он и сам не знал, что у него на голове есть волосы. У парня были толстые чёрные брови, сливавшиеся в одну. Цвет глаз было довольно сложно различить из-за нацепленных на нос очков, больше напоминающих бинокли. Верхняя губа всегда была чуть приподнята, и из-за этого был похож на зайца. В подбородке не было ничего примечательного, поэтому перейдём сразу к шее. Она была слегка вытянутой, и это придавало комичности персонажу, потому как с этой чертой он уже походил больше на страуса, а не на зайца. Дальше вязанный серый свитер из под которого выглядывала не заправленная рубашка в горошек и непонятной формы синие штаны. При чтении юноша всё время водил пальцем по строкам и никогда не мог обойтись без шуршания при перелистывании страницы, что, конечно же, со временем вызывало раздражение у посторонних. Увидев гостей, юноша отвлёкся от прочтения книги и открыл рот, изучая каждый сантиметр чужого тела, естественно, начиная с лица. Из его рта медленно покапала слюна, и он промычал что-то невнятное. Было ли это приветствием среди людей с высоким коэффициентом интеллекта, никто не знает, но толстяку это очень не понравилось, и он даже не стал давать ему руку, ограничиваясь лишь банальным “привет”. Хэлен последовала примеру Бернарда и уселась в противоположный конец комнаты. Вот, устав разглядывать гостей, юноша в очках залез в туристскую сумку и начал долго копаться там. При этом его лицо сделалось ещё ужаснее, и здесь уже сложно было разобрать, злится он или же его тошнит. Наконец, воспроизведя победоносный звук, он достал с самого дна белый пакетик с весьма лаконичной надписью: “молоко”.
- Хотите? – предложил напиток двум пассажирам парень.
- Нет, спасибо… Что-то не хочется, - в один голос сказали Бернард и Хэлен, увидев, как навозная муха начала кружить над напитком.
Юноша сделал плечами жест, что их право отказаться и залпом начал пить молоко. Толстяк успел заметить на упаковке: “употребить до 05.12.02”. Оба поняли, что отказались не зря… Цвет молока, казалось, был уже зелёным… Наконец, завершив так называемую трапезу и так и не вытерев с губ остатки жидкости, молодой человек, наконец, приступил к знакомству:
- Как вас зовут? Откуда будете? Чего здесь ищете?
- Меня называют Бернардом, чего и тебе советую. Всю свою жизнь я занимаюсь тем, что ем, и даже раз занял первое место по поеданию пончиков! Еду в Париж затем, чтобы попробовать восхитительные лягушачьи лапки, - начал толстяк.
- А меня… Меня..., – блондинка упорно пыталась найти на ладони шпаргалку со своим именем, но внезапно забыла, на какой именно из рук сделала запись, и поэтому решила сменить тему, - Я короче хочу стать манекеном… То есть манекенщиком… Ну, в общем, по подиуму ходить и утопать в криках аплодисментов. А ты зачем едешь, думаешь там примут таких как ты?
- Мне нужно сделать доклад о культурной жизни Парижа. Я подумал, что лучше и интереснее всего будет посетить эти места самому, нежели скачать готовую работу с сети, - сказал парень, радостно добавив, - надеюсь, мы станем хорошими друзьями!
Лишь только написанные выше слова были произнесены, как товарищ по пути начал заливаться слегка своеобразным, неопределённым хохотом, прерывистостью напоминающий лай бешеной собаки. Блондинка побледнела. Одно только упоминание о том, что им втроём придётся провести бок о бок не один десяток часов, повергла её в шок. Бернард, подумав о том же, также улыбнулся, дабы не сгущать приятную атмосферу, однако, его улыбка не являлась искренней…
Поезд должен был отойти через две минуты по вокзальному времени и те, кто ещё не успел сесть, в суматохе бежали по вагонам. На платформе царил хаос, неразбериха. Казалось бы, что хаотичнее быть уже не может, однако, когда на общем фоне показались бегущие Мэл, Арнольд и Верди, любой, кто мог бы так подумать, непременно взял бы свои слова назад. Они ныряли в толпу, точно в океан, и, о фортуна, у них с блеском получалось держаться на плаву. Во время заражающего адреналином бега наши герои перекрикивались между собой короткими фразами, но из-за поднявшегося ветра и людского гама некоторые из них так и оставались никем не услышанными. Лучи вконец проснувшегося солнца, попадая в глаза, ослепляли бегунов, и порой приходилось следовать, что называется, на ощупь. Знаю, это рискованно и не совсем безопасно, в чём и убедился железный человек, когда на его пути, откуда ни возьмись, встретился фонарный столб. К счастью, реанимация не потребовалась – столб оказался неживым и отделался всего лишь несколькими вмятинами. Мэл бежал в такт музыке, которая играла у него в плеере, что, прочем, было не удивительно. Наконец, герои остановились, достигнув кассы. Верди запыхавшимся голосом спросил у кассирши, старой бабки с вечно наморщенным лицом и прищуренными глазами, не осталось ли у неё в продаже билетов на рейс “Москва – Париж”, на что та, рассмеявшись, ответила, что мало у кого могут остаться непроданными билеты на поезд, который вот-вот уже должен отправиться. Арнольд хотел пригрозить старушке своей неизмеримой силой, но та в свою очередь достойно ответила ему, положив указательный палец левой руки на красную кнопку вызова милиции. Делать было нечего. От досады Мэл с размахом пнул валяющийся под ногами камень и впервые в жизни попал… Правда потом дико пожалел, потому что счастливым обладателем каменного отпечатка на лбу оказался сам офицер. Как следствие, разъярённый милиционер погнался за несчастным меломаном, а тот вынужден был вновь скрыться в толпе. Проигрыш в этой гонке мог стать Мэлу очень дорого, поэтому он выжимал из себя все силы, чтобы уйти от преследования. Только Арнольд и Верди решили что-нибудь предпринять для того, чтобы спасти попавшего в беду друга, как их подозвал к себе один бородатый тип явно не русской наружности. Он был слегка скрытным и предпочитал никому не показывать своё лицо, поэтому ограничился сравнительно небольшим описанием, которое можно составить, если не углубляться в подробности. Весь он был одет в какой-то белый халат и этим немного напоминал колдуна. Глаза его были тёмно-зелёными и часто слегка бесноватыми. Голова тоже было чем-то укутана, но из этого неопределённого головного убора всё же выглядывало несколько чёрных, как ночь, волос. Руки постоянно были чем-то заняты, а это как нельзя лучше говорило о его нетерпеливости. Голос нисколько не отличался от обыкновенного, однако, в построении речи и произношении чувствовался некий акцент. Осторожным жесток руки он позвал наших приятелей за собой. Предварительно переглянувшись и взметнув в непонимании брови, Арнольд и Верди всё же последовали за незнакомцем. Дорога, которой они шли, в конце концов, привела их в какой-то безлюдный переулок. Кругом были натянуты железные сетки, разорванные в некоторых местах, вдали неприметно располагался мусорный контейнер. Пространство сильно ограничивало два восемнадцатиэтажных дома, стоящих почти впритык. На одной из валяющихся железных прутьев были следы крови. Глядя на всё это, Верди подумал, что, возможно, поспешил с принятием решения довериться неизвестному типу. Неожиданно из ранее незамеченных героями щелей вылезло ещё несколько людей в белых халатах и с кинжалами в руках. Они медленно окружили наших героев, не оставив шанса сделать хотя бы два шага назад. Ситуация накалилась. Арнольд заметил, как один из чужаков потянулся к разбитому стеклу, вероятно, чтобы дополнительно вооружиться. Обоим при мысли, что может произойти дальше, стало нехорошо. Однако их пессимистические предположения не нашли подтверждения. Героям вдруг подошёл тот самый незнакомец, который их сюда завёл, и завязал следующий разговор:
- Я слышать, что вы захотеть срочно достать билеты на поезд?
- Да, нам действительно были позарез нужны эти билеты, но, как оказалось, всю партию уже раскупили… - объяснил Верди, осторожно добавив после того, как осмотрел всех присутствующих, - Зачем вы нас позвали? Отобрать деньги? Так знайте, что у нас итак нечего брать…
- Отобрать денег? – переспросил незнакомец и громко усмехнулся, вскоре продолжив, - Нет, дорогой, нам этого не нужно. Мы, арабы, очень добрый народ и мы не хотеть, чтобы вы так плохо о нас думать. Наоборот, мы помогать другим в беде, ведь все люди есть братья, так? Теперь слушай: я могу решить твой проблема за один секунда, только услуга за услугу. Брат брату должен помогать, верно?
- Верно… И чем же мы можем вам помочь? – почуяв неладное, неуверенно произнёс Верди.
- Да, всё очень просто! Сейчас я дать тебе адрес один человек и ты, раз едешь в Париж, по пути завезёшь ему это, - араб достал из кармана небольшой мешочек кокаина и передал Верди, - Всего лишь лечебный порошок! Наш друг очень болеть в последнее время, и мы искренне надеяться, что ты поможешь ему.
- А проблем с милицией не будет? И, кстати, нам тогда нужно три билета, потому что мы едем втроём, - расхрабрился Арнольд.
- А для чего тебе, мой милый, голова на плечах дан? Учти, что если мой французский товарищ не получит вашего подарка, то мы непременно об этом узнать и очень разозлиться… И тогда вам будет уже не скрыться… - уже не так ласково проговорил тип в халате и с этими словами кинул три обещанных билета.
- Спасибо за помощь! Мы исполним вашу просьбу, - сказал Верди и удалился.
Уверен, что ни читатель, ни сами герои никак не ожидали такого разворота событий, ведь день начинался, как и все остальные дни, не предвещая ничего плохого. Арнольд, впрочем, как и Верди, прекрасно знал, что на самом деле находится в порученном им пакетике. Он вполне осознавал, какими большими неприятностями это может закончиться, но отказаться в то мгновение было просто немыслимо, ведь тогда другие арабы порубили бы их на тысячи тысяч маленьких кусков. Никто долго не мог придумать, куда спрятать драгоценное вещество. Наконец, на первое время решили положить мешочек под стельку просторных кроссовок человека-кулака. Вот, будто гром среди ясного неба, до Верди вдруг дошло, что приобретённые ими липовые билеты могут уже не пригодиться, так как по его подсчётам поезд должен был отправиться уже шесть с половиной минут назад. В ужасе он сообщил эту новость своему другу, и герои помчались к вокзальной платформе. По дороге к ним присоединился оставленный на произвол судьбы Мэл. Как ни странно, из умопомрачительной погони он вышел совершенно невредимым. Хотя это вполне можно объяснить упитанностью офицера, который, по причине чего, и не смог продержаться в непрерывном преследовании более десяти жалких минут. Будем считать, меломану просто крупно повезло, и зазнаваться своей ловкостью здесь ни в коей мере не следует, ведь также неожиданно фортуна может и отвернуться. Кстати, госпожа удача сию минуту снова подыграла переволновавшейся троице – поезд, вопреки всем опасениям стоял на том же месте, как и тогда, когда они уходили, дабы заключить сделку. Верди почему-то побежал вперёд и принялся заглядывать в каждое из окон транспорта. Что он хотел там увидеть было неизвестно, тем более, если учесть, что большинство из окон оказались зашторенными, однако, вернулся он, по всей вероятности так и не нашедши то, что искал, уже в несколько другом расположении духа. С билетами при посадке особых историй не приключилось, поскольку человек, который по долгу своей профессии должен был следить за этим, как-то, с позволения сказать, слишком поверхностно вёл контроль. Вероятно, он был новичком, и ему ещё ни разу не приходилось встречаться с липовыми документами, а потому он думал, что подделать таковые никто не силён. Так или иначе, история совсем не о нём… найти комнату нашим путешественникам не составило труда, так как их отвела туда проводница – женщина средних лет, ничем не примечательная за исключением волос, которые у неё были покрашены в розовый цвет. Мэл хотел поинтересоваться, почему поезд до сих пор на месте, но Верди сделал это быстрее. Проводница, словно ожидая этого вопроса, ответила, что машинист родом из Эстонии и поэтому продолжительность пути до Парижа составит четверо суток. Она обусловила отставание транспорта от графика тем, что машинист внезапно забыл, где находится газ и отбил себе ногу в поисках его. Выслушав это, Мэл понял, почему последнее время так часто стали происходить аварии на железной дороге. Итак, наших героев отвели в комнату. Первые несколько мгновений все трое стояли как вкопанные в землю, и только потом Арнольд решил разложить взятые в дорогу вещи, а именно: бойцовые перчатки и пару банкнот. Что ж, не мудрено, ведь ещё ранним утром никто из них и подумать не мог, что отправится в Париж, без определённой на то цели! Знакомьтесь, это жизнь – бестия, от которой можно ожидать чего угодно… Стоило путникам присесть, как в дверь осторожно постучали. Верди за всех сказал, что у них не заперто и в комнату вошёл низенький человек с серой кожей. Он так зашёл сюда, будто бы его вели на расстрел. Во всех движениях присутствовало какое-то стеснение, и глаза его всё время пытались найти весомую причину, чтобы не смотреть в глаза другого человека. Своими повадками и, может быть даже отчасти внешним видом, он напоминал пугливую мышь, которая боится вылезти из норки с мыслью, что её сразу же поймает безжалостный кот, но которую так тянет и провоцирует на искушение аромат сырной крохи, помещённой в мышеловку, что та попросту начинает бояться собственных мыслей. Человек осторожно сел на край одной из кушеток и начал раскладывать вещи. Тут Арнольд смело подошёл к гостю и протянул ему руку, чтобы поздороваться. Всё это показалось человеку с серой кожей таким неожиданным, что он рефлекторно отскочил в противоположную сторону, при этом, чуть не свалившись с кушетки. Неизгладимое впечатление на него произвело его громкое “привет”, после чего гость долго сидел с округлёнными глазами, почти без признаков жизни. Как выяснилось в ходе и без того непродолжительной беседы, четвёртый пассажир оказался крайне неразговорчивым, и это порождало массу подозрений, в том числе и не очень серьёзных. Безусловно, на фоне остальных выигрывала версия, что это был подосланный кем-то шпион, а, возможно, и тайный сопровождающий, который должен был следить за тем, чтобы наши герои исправно доставили груз до пункта назначения. Троица решила отпраздновать начало пути горячим чаем, но тут, подобно камню преткновения, встал значимый вопрос: кому идти за чаем? Решили, чтобы всё было по-честному, сыграть в камень – ножницы – бумагу. Недавно пришедший гость оказался зрителем сего действа… И надо сказать, что это было хорошо для его здоровья, ибо зрелище перед ним представало просто неописуемое. Верди постоянно показывал ладонь, символизирующую бумагу, Арнольд кулак, символизирующий камень, а Мэл два вытянутых пальца, которые по его убеждения символизировали мир во всём мире. Так продолжалось довольно долгое время. Человек с серой кожей, конечно, мог наставить спорящих друзей на верный путь, но почему-то посчитал, что добром это не кончится и предпочёл не совать носа, куда не следует. Завершилось всё тем, что Арнольд угрожающе показал два кулака, а Верди, отступая, поднял над головой две ладони. Решено – Верди должен был идти за чаем. Собственно говоря, он не был сильно огорчён своим проигрышем, тем более, что, так называемое наказание ничуть его не напрягало. Как только дверь захлопнулась, Мэл и Арнольд сели за откидной столик, естественно, не забыв при этом пригласить к себе нового гостя.
- Ну, что? Как жизнь? Тебе нравится твоя жизнь? Я бы, если честно, взорвал всех к чёртовой матери! Проклятые буржуи, которых обделяют уплатой налогов, нефтяные магнаты, террористы, создатели японских мультфильмов, - всех уничтожить! – железный человек вновь начал выходить из себя.
- Прекрати орать на него, придурок! – повысив голос, сказал Мэл Арнольду, а затем обратился непосредственно к гостю, продолжив, - ты музыку слушаешь?
Верди, тем временем, направлялся прямо по коридору, не ожидая совершенно ничего сверхъестественного. Он еле слышно напевал какую-то медленную мелодию и этим развлекал себя в пути. Тут он увидел, как к нему навстречу проходит та самая девушка, которую он приметил, ещё находясь в кафе и ради которой, взглянем правде в глаза, и отправился в далёкие путешествия. Она тоже шла, не спеша, и смотрела в пол, видимо, думая о чём-то серьёзном. Наверное, дама так и прошла бы мимо, не заметив Верди, если бы он не остановил её словами:
- Здравствуйте, Любовь. Какое совпадение, что мы едем на одном и том же поезде в одну и ту же сказочную страну! Судьба явно дала нам шанс, и, я думаю, упускать его было бы довольно глупо. Мне кажется, мы можем подружиться…
- Можем… - тихо повторила брюнетка, будто эхо, продолжив после некоторого раздумья, - А может и не можем…
- У нас впереди четверо суток. Давайте встретимся, - продолжал Верди.
- Где ваши друзья? Вам так скучно без них, что вы начинаете приставать ко мне? Мне непонятно такое поведение, - сказала девушка и попыталась уйти.
- Нет, это мне непонятно ваше поведение, - настаивал наш герой, взяв собеседницу за руку и задерживая её таким образом, а затем добавив, - почему вы так странно себя ведёте? Неужели плохо найти новых друзей, ведь так в пути время пролетит только незаметнее!
- Когда вы на меня так смотрите, у меня почему-то создаётся впечатление, что вам нужно от меня что-то большее, чем дружба, - сказала девушка, выхватив руку т, развернувшись, ушла, не сказав ни единого прощального слова.
Верди испепеляющим взглядом смотрел ей вслед. Настроение в одно мгновение упало, точно птица с повреждённым крылом падает на сырую землю. Какое-то время он ещё стоял в той же позе, пытаясь понять суть её поведения…
Мэл и Арнольд уже были готовы подраться из-за своих убеждений, но положение вовремя спас зашедший с подносом Верди. От чая тонкой струйкой тянулся пар. Поставив добычу на стол, он присоединился к остальным. Кто-то очень умный предложил на свою голову чокнуться кружками. Только лишь новый пассажир начал вливаться в уже сформировавшийся коллектив, как произошло нечто неприятное. Человек с серой кожей, которого, как выяснилось, зовут Эдди, взял кружку пылающего чая и поднёс к кружке Арнольда, чтобы они соприкоснулись, но тут, очень некстати, поезд тронулся и содержимое кружки пролилось на человека-мускула… важно заметить, что это получилось у него таким образом, будто бы он с презрением плеснул кипяток Арнольду в лицо. Тот, разумеется, начал кричать какие-то нецензурные слова, причём не только на русском языке, сжимая свои кулаки всё сильнее. Его руки раздулись, на них остро выступили вены. Эдди побледнел. На его сером лице это смотрелось весьма оригинально. Он быстро встал и залез под раскладушку, в точности как уже упоминавшаяся юркая мышь. Мэл и Верди тоже решили выйти из комнаты на некоторое время, подумав, что Арнольд может переключиться на кого-нибудь другого, чтобы выместить свою неизмеримую злобу. Долго потом ещё никто из стоящих за дверью не осмеливался первым открыть её и проверить, не успокоился ли человек-железо… Вот так славно началась поездка в Париж… И трудно было представить, что они могли учудить в ближайшие четыре дня и четыре ночи… Да, лучше читателю не задумываться об этом… Некоторые дорожные поездки или полёты чаще всего являются чем-то вроде необходимой процедуры, после которой начинаются захватывающие своей красочностью приключения. Нередко к этим процедурам люди относятся негативно, ибо обычно им приходится всё это время сидеть на одном месте и, так сказать, “пинать балду”, однако, наш рассказ – исключение из вышеописанных правил и в данном случае волею судеб сложилось так, что приключения героев успели начаться аж до отбытия транспорта, а, соответственно, кульминация этих самых приключений будет приходиться как раз на саму дорогу. Впрочем, зачем я пишу об этом столько лишних слов, ведь вы уже убедились в сказанном, а если нет, то, поверьте мне, убедитесь ещё не один раз…
Хохот ботаника, который сел в одном вагоне с Хэлен и Бернардом даже и не думал прекращаться. Толстяк не мог не удивляться, как от такого поистине невыносимого испытания, люди, располагающиеся в соседних номерах, да и в соседних вагонах тоже, ещё не пришли сюда с бейсбольными битами в руках, дабы разобраться, кому тут так весело? Неужели, не слышно? Однако и не каждые колонки могли дать столь громкий, насыщенный звук! Быть может, это лишь иллюзия, созданная умирающими нервными клетками последняя фантазия, но только обоим нашим не смеющимся персонажам казалось, что похожий на лай звук, доносящийся изо рта их ещё недавнего собеседника, со временем имел тенденцию только усиливаться. Необходимо было срочно действовать, чтобы не оказаться с ног до головы в порезах от стекла, которое вот-вот расколется. Как раз этим и занимался Бернард. Почуяв неладное с попутчиком, он осторожно подошёл к нему ближе и решил проверить глаза на желтизну. Сделать этого ему так и не удалось, поскольку лежащий на полу постоянно ворочался и, вместо того, чтобы приподнять пальцем одно из век, толстяк случайно угодил ему в глаз. То, что было дальше, лучше было бы и вовсе не рассказывать. Несчастный ботаник теперь уже кричал от боли разные нецензурные слова, собственно говоря, даже непонятно к кому обращённые, части которых кое-как успевал вставлять в перерывах между сумасшедшим ржанием. Осознав, что сделал только хуже, Бернард вернулся на место. Он знал, что допустить ошибку вновь – значит ухудшить положение ещё более, а большего, чем это, толстяк боялся, не вынесет. Со стороны процесс выглядел похожим на разминирование бомбы, где, перерезав провод не того цвета, можно было лишиться не только своей жизни, но и унести с собой многие другие ни в чём неповинные жизни. Он спокойно сидел и, смотря на катающегося по полу, словно исполняющего какой-то неизвестный, похожий на брейк-данс танец ботаника, перечислял в уме всевозможные методы борьбы с бедой. Блондинка сидела точно так же, как и толстяк, даже уставилась смотреть в ту же точку! По всей видимости, хаотичные движения валяющегося под ногами молодого человека вводили её в состояние транса. Эти догадки подтвердились в тот момент, когда человек-брюхо спросил Хэлен, нет ли у неё чего-нибудь такого, что могло бы заменить кляп, и на что та ровным счётом ничего не ответила, продолжая смотреть в выбранное место. Тогда толстяк встал, вконец разозлившийся, снял чёрный носок с правой ноги и засунул его ботанику в рот. Наступили драгоценные минуты тишины, когда каждый желающий может дать волю своим чувствам, когда можно полностью отдаться размышлениям и скрыться в необъятных просторах собственных фантазий. Правда теперь смех гремел в ушах, будто эхо, что часто бывает после прослушивания не в меру громкой музыки. Не знаю, стоит ли упоминать, но тот носок, который угодил в “стиральную машинку” некогда хохотавшего мальчишки, до сей поры, являлся рекордсменом по числу дней непрерывного использования. Несмотря на то, что ни руки, ни ноги ботаника связаны не были, он почему-то достаточно продолжительное время не догадывался избавиться от кляпа. Кстати, вы не представляете как сильно заблуждаетесь, если думаете, что доисторической давности носок причинил “третьему лишнему” какой-либо вред… Вспомните хотя бы, к примеру, пакет молока. Разумеется, Бернард без труда догадался, что именно оно послужило причиной такому ненормальному, беспрерывному, готовому поставить на уши весь поезд ржанию… Далеко не каждый наркоман способен накуриться до такой степени! Уверен, просроченный продукт после такого случая мог бы быстро и успешно разойтись по всем городским закоулкам. Как же хорошо, что сия мысль не пришла в голову Хэлен, иначе история могла приобрести абсолютно иной сюжет! Едва поднявшись на ноги и изменившись в лице, ботаник предложил:
- Слушайте, а давайте поиграем в ассоциации? Участник игры говорит слово, а другой с чем оно у него ассоциируется, и так по цепочке…
- Ты над чем хоть смеялся? – спросила, как всегда пропустившая мимо ушей предложение блондинка.
- Я уже не помню, - спокойно ответил любитель наук.
- Какой интерес в этих глупых детских играх? Так развлекаются только дошкольники, которые ни считать, ни писать не умеют. Ты что, хочешь сказать, что я похож на дошкольника? Или намекаешь на то, что я ничего не умею? – осыпал острыми, будто кинжалами, вопросами ботаника Бернард.
- Просто мне становится скучно… А каждый раз, когда мне нечем заняться, я сам становлюсь неконтролируемым и психически неуравновешенным … И могу убить… Я не должен был этого говорить, но меня разыскивают уже в восьми странах за содеянное, - сказал робким голосом юноша и тут из его умной книжки выпала закладка, роль которой играл кухонный нож, - Может всё-таки поиграем?
- Да! – в один голос отозвались все.
- Отлично! Не ожидал, что вы так быстро поменяете своё мнение. Итак, поскольку затеял игру я, то и отвечать первым буду я, - обрадовался ботаник, выдав после секундных размышлений, - первым словом, пожалуй, будет трансплантация.
- Э, - Бернард округлил глаза, однако, совершенно не зная смысла вышеупомянутого слова, всё же ответил, - Транс? Плантация? Смахивает на кокаин…
- Стиральный порошок, - смело подхватила Хэлен, зачем-то начав объяснять, что из себя представляет сказанная ею ассоциация, - Вот представляете… Вы находитесь на каком-нибудь празднике, там большой, накрытый всякими изысканными блюдами стол, много интересных людей, подвижная, заряжающая энергетикой тела, музыка… Вы стоите с бокалом красного вина, кто-то в этот момент произносит тост… И вот, когда наступает время чокаться, вы случайно проливаете немного красной жидкости на свою изысканную одежду! Я не могу представить, какой же это кошмар! А чем же всё это отмыть, если под рукой нет стирального…
- Стиральный порошок необходим для приведения в чистый вид напачканной одежды. Одежда при процессе очищения находится в стиральной машинке, а машина у меня почему-то ассоциируется с гальванометром, - перебил блондинку ботаник.
- Гальванометр? Голова на метр? Объём головы что ли? – продолжал Бернард.
- Конечно же, красивая причёска! В голове это самое главное, - после того, как блондинка произнесла эти слова, остальные двое покосились на неё так, будто сожалели, что она действительно считает причёску важнее мозга, - Вот представляете… вы спокойно себе идёте по улице, по шоссе туда-сюда снуют бесконечные потоки машин… И вдруг вы попадаете под ветер, создаваемый теми штучками, которые располагаются по обе стороны при входе в метро… После дверей… Ваша причёска безнадёжно портится, и вы отходите в сторону, чтобы порыться в сумочке и найти расчёску. Но какой ужас настигает вас, когда…
- Ну, это тебе не грозит, ибо двери не дадут тебе пройти в метро, - усмехнулся толстяк, продолжив игру, - Причёска? Волосы в еде…
- Еду люди хранят в холодильнике, а холодильник представляет собой сложный механизм, сотворённый рукой человека. Механизм в свою очередь у меня ассоциируется с ядерной установкой, - последовательно объяснил книжный червь.
- Ядерная? Яд! – ответил кто-то не своим голосом.
- Послушайте! Разве можно так играть? Один постоянно говорит про какие-то механизмы, о которых мы все в первый раз слышим, другая то и дело заводит свои дурацкие истории… - вскипятился Бернард.
Начав данную игру, никто и не ожидал другого исхода, кроме как поссориться, ведь все трое были настолько разными, что просто не могли прийти к единому мнению и хотя бы сделать попытку понять друг друга. Что ж, рано или поздно, им придётся мириться с этим. Почувствовав, что ему снова становится грустно, ботаник взялся за прочтение новой толстенной книги с труднопроизносимым названием, что и следовало от него ожидать… Иногда, когда он вконец зачитывался, переходя из мира реального в обиталище неземных книжных фантазий, умник начинал читать вслух и от произносимых им слов у двух остальных составляющих сей троицы просто вяли уши. Толстяку Бернарду даже в первое время казалось, будто он наблюдает своими глазами процесс изгнания белобрысого беса из красивой черноволосой девушки, которая скрывалась под образом блондинки, потому что Хэлен так корчилась и ужасалась каждому услышанному от ботаника слову, что ни один клоун, играющий пантомиму и прекрасно владеющий мимикой лица, не смог бы этого повторить. Да, честно говоря, он и сам никогда до сего момента не слышал о таких терминах…
Итак, пока поезд совершает свой первый рубеж в десять километров, давайте посмотрим, что происходит в номере Верди и компании. Уподобившись трём героям, о которых велось повествование чуть выше, наша команда спасалась от коварной скуки общением.
- …А ты смотрел “Звонок 2”? – озадачил вопросом Арнольда Мэл.
- Нет, - сухо ответил железный человек.
- Зря. Классный фильм. Там одна сумасшедшая старуха просит у мужика мобильный телефон, мол, поговорить по делу и снимает ему все деньги со своими сплетнями об окружающих и жалобами на бесконечные задержки пенсионных пособий. Вот это я понимаю – настоящий ужастик… Не то, что там про каких-то ходячих мертвецов или людей-вампиров, которых и вовсе не бывает. А это ведь с каждым может случиться. Вот я, к примеру, после просмотра этого фильма боюсь теперь с мобильным из дома выйти… Весь фильм в напряжении сидел… Заметь, этот фильм же называется “Звонок 2”, - здесь Мэл сделал большой акцент на цифре “два”, - то есть разработчики мимолётно намекают нам о том, что до этого бедняги у старухи ещё были жертвы!
- Да, вещь стоящая, судя по твоим описаниям, нужно непременно посмотреть, - бодро произнёс Верди, а затем, дабы не завязывать назойливую тишину, быстро добавил, - А смотрел кто-нибудь из вас кино про пиратов Карибского моря? В общем там народ по морям рассекает и продаёт нелегальные копии дисков с музыкой в стиле хиппи жителям Ямайки. Ну, я сейчас рассказывать не собираюсь, там так всё запутано… В один прекрасный день, а если быть точным ночь, их находит милицейский корабль под названием “Синяя жемчужина” и требует отдать все пиратские диски, чтобы они положили их в какой-то сундук и в итоге сбросили в воду. Ах да, вспомнил ещё смешной момент. На корабле у пиратов был такой мужик, у которого оторвали язык за то, что много ненужного говорил и слюнявил всё. Так у него сидел на плече ручной попугайчик, который всё время назначал цены на товар.
- Всё-таки было бы намного смешнее, если бы корабль назвали “Чёрно-розовая жемчужина”, - засмеялся Арнольд.
- Музыка хиппи! – загорелся Мэл, - Всё, завтра же еду на Ямайку.
- Мы уже едем в Париж, дубина! – ударом по затылку вернул меломана в реальный мир человек-кулак.
- Ах да, точно… - забылся тот, - Тогда послезавтра…
Верди и Арнольд с уставшим выражением лица покосились друг на друга и как бы с сожалением помотали головой. Медицина в подобных случаях была уже бессильна… Прошло какое-то время и Верди почувствовал голодное урчание своего желудка. Он посмотрел на стильные наручные часы – стрелка циферблата давно застыла из-за того, что механизм долго не подводили, зато его биологические часы уже неоднократно напоминали, что пришло время для принятия пищи. Вслед за Верди тоже самое почувствовали и остальные члены коллектива. У кого-то чересчур умного возникла идея сходить в вагон-ресторан, однако, совершенно не возникло идеи, как достать денег на заказ. Предложение Арнольда взорвать или убить любого, кто положит на их стол счёт (причём совсем не имеет значения денежный ли это счёт или, скажем, счёт игры в карты)сразу отметалось, потому что это повлекло бы уголовную ответственность. Спонтанно родившееся, очевидно после выкуривания какой-нибудь дряни, предложение Мэла расплатиться натурой в случае, если счёт будет предъявлять лицо противоположного пола тоже отметалось без раздумий, потому что, по словам Верди “уж лучше сдохнуть, чем “обслужить” таких монстров, как они”. Предложение Эдди поделиться со всеми присутствующими в этом номере сравнительно небольшими запасами, которые у него есть, принялось во внимание, однако, смело смотрящий в будущее Верди справедливо заметил, что на четверо суток таких запасов им однозначно не хватит и, рано или поздно, всё равно в конце концов придётся откуда-то добывать денежные средства. И будто в сказке, в объятия пропитанной множественными мыслями тишине, когда по комнате уже стал доноситься шум кипения мозгов, у Верди родилась гениальная идея, додуматься до которой смог бы далеко не каждый. Он попросил у Эдди его запачканную сумочку и тот, после того как посмотрел в глаза человеку-мускулу, почему-то вмиг повеселел и поспешил поспособствовать претворению задуманного, ещё никому неизвестному кроме самого Верди плану, в реальность, хотя его весёлость смотрелась весьма наигранно. Откуда-то добыв внушительную стопку белоснежных конвертов, романтик положил их в одно из отделений сумки и надел её так, будто бы он был контроллёром. Затем, подумав, что неплохо было бы посвятить в подробности операции своих напарников, тем более если учитывать, что они тоже будут принимать участие в этом деле, он рассказал, что хочет организовать подпольную почту, которая на самом деле ничто иное как обыкновенное надувательство. Возражения, что это может выйти троице боком его нисколько не волновали – искусство требует жертв. Короче говоря, Мэл и Арнольд согласились на дело только потому, что других способов хоть как-то раздобыть денег у них не было. Ничего из того, что объяснил им Верди они не поняли… Перед тем, как отправиться к первому адресату, романтик сел за стол и чёрной ручкой что-то начеркал на чистом листе бумаги. Затем осторожно взял лист в руки и, поднеся его к свету, прочитал написанное. Убедившись в том, что разобрать данный почерк не под силу даже ему самому, Верди выкинул несчастную бумажку и заставил писать под диктовку Мэла. Эдди без лишних напоминаний безвозмездно подарил им ещё один листок и Мэл, не снимая наушников, начал выводить буквы, будто иероглифы. Верди наводило на странные подозрения то, что даже если он молчал, меломан всё равно продолжал выводить что-то своё. Подозрения подтвердились – когда Верди аккуратно взял лист в руки и посмотрел на результат их совместных усилий, листочек сразу же понял, что его ожидает та же участь, которой уподобился его собрат. Надо сказать, что романтик до сего момента никогда не видел, чтобы в слове из пяти букв можно допустить восемь ошибок. Разобрать текст данного письма с настолько хромающей орфографией было просто нереально, поэтому Верди не задумываясь о последствиях, выбросил лист в окошко и заставил писать под диктовку Арнольда. Эдди на этот раз, уже нехотя, но всё же отдал бумажку. Лишь стоило силачу взять в руки аппарат, как на том появилась многообещающая трещина. Учитывая, что Арнольд не носил постоянно наушников, у Верди на этот раз не могло родиться подозрений на тему: “я молчу, а он пишет”. Однако, когда работа была завершена, а процесс её выполнения был на редкость долгим, ибо человек-железо то и дело переспрашивал ту или иную букву, а также постоянно кричал, что не успевает, и Верди, наконец, судорожными от нетерпения и непередаваемой злобы руками взял лист бумаги, то не увидел и следа чёрной ручки. “Закончилась, скотина”, - подумал про себя романтик и машинально выбросил чистую бумажку за окно. Вцепившись обоими руками в свои волосы, Верди пытался сосредоточиться и придумать способ, как спасти ситуацию. И, кто бы сомневался, идея как раз вовремя посетила его голову! Когда он откуда-то достал перочинный нож, остальные сразу же затрепетали, каждый подумав о своём, а Эдди вообще упал в обморок, но стоило ему объяснить, что с помощью него он хочет вырезать за неимением ножниц отдельные буквы из разных газет, чтобы потом составить из них текст для письма, то всё встало на свои места. К удивлению всех троих в комнате не оказалось ни единого журнала или хотя бы чего-нибудь в этом духе, поэтому компании пришлось действовать по запасному плану, то есть идти в другие номера, прикидываясь бандитами, и выпрашивать чужую литературу. Честно говоря, подав идею о вышеописанном методе получения денег, Верди даже и не предполагал, что дело приобретёт столь серьёзный оборот. Тем не менее, шаг навстречу риску был сделан, и отступать назад было бы просто некрасиво… приводить себя к образу оборванцев внешне герои не стали – было жалко портить одежду и кожу. Довольно забавный парадокс – коридор длинен, а мир тесен. В первом же номере, который они решили подвергнуть зверскому нападению, друзья увидели сидящего за толстенной книгой человека в не менее толстых очках. Неведомая зверушка имела зубы зайца и шею страуса, а также… Впрочем, зачем описывать дальше, ведь вы итак прекрасно знаете это лицо. Ни Бернарда, ни Хэлен в номере не было – видимо они куда-то ушли, оставив ботаника наедине с самим собой. Воспользовавшись моментом, Верди крикнул, что есть мочи, чтобы тот отдал им книгу. Тот, к кому был обращён этот крик, даже не подал виду, что что-либо слышал и продолжал читать как ни в чём не бывало. Романтик не ожидал такой реакции от своей “жертвы”, а точнее, её отсутствия, приняв во внимание его достаточно скованный вид , но между тем не растерялся и повторил своё требование ещё раз. Умник медленно приподнял свою голову и резко, устрашающе перевёл свой взгляд со страницы томика на незнакомую ему персону так, что Верди аж вздрогнул. Но история на этом не закончилась – далее ботаник, не сводя глаз с незваного гостя, нащупал рукой нож-закладку, по сравнению с которой нож Верди казался только детской игрушкой, и демонстративно сверкнув им, загробным голосом прогремел, что никто не смеет отвлекать его от прочтения этой книги. Сказанная фраза оказалась чем-то вроде гонга, потому что сию же секунду ботаник рванулся с холодным оружием на несчастного романтика-неудачника. Тот, разумеется, за неимением другого выхода, был вынужден принять бой. От оружия, будто от лазерных мечей, то и дело сыпались искры, а это давало определённые основания бояться возникновения пожара. Ни Мэл, ни Арнольд оружия не имели, а посему не горели желанием вступать в смертельную схватку. Единственное, что сделал Мэл – включил погромче агрессивную музыку, чтобы все могли её услышать и создалась необходимая атмосфера. Вот Верди споткнулся и упал на кровать. Всё это произошло настолько быстро, что бедняга не успел сообразить, как оказался здесь. В следующую секунду на него уже летел с занесённой рукой ботаник-убийца. Едва увернувшись, романтик свалился на пол и больно ударился локтем правой руки – как раз той, в которой держал уже не холодное, а раскалённое от жаркого боя оружие. Неприятель же в результате не получившегося убийства насквозь продырявил, мирно покоящееся на кровати одеяло. Буквально через пару секунд взаимного отдыха битва продолжилась с новой силой… И неудачно для Верди… Послышался звук, как будто бы нож что-то отсёк. Наступил момент истины, а вместе с ним и гробовая тишина. Может быть, это было связано с тем, что батарейки в плеере Мэла сели (что в принципе невозможно, ибо Мэл тогда тоже бы “сел”), а может что-либо ещё – автор не может сказать точно. С потухшими глазами романтик Верди пал к земле, будто бы земное притяжение увеличилось в десятки раз. Три пары глаз с непониманием следили за каждым движением героя. Они смотрели на него и медленно приходили в ужас. Глаза – зеркало души человека. Неужели оно разбилось? Неужели осколки больше не собрать обратно? Никто уже не поможет – все убегут, испугавшись порезаться… Глядя на невыносимые мучения потерпевшего поражение бойца, смотрящие переносили в себе не меньшую боль от всё чаще и чаще посещающих их головы грустных мыслей. Даже ничем непробиваемый Арнольд стоял с таким лицом, будто на его глазах вот-вот навернётся горячая слезинка. Верди судорожно и не без жадности хватал губами воздух, очевидно, пытаясь что-то сказать, но выходило это у него, надо заметить, не лучшим образом. Мэл сделал попытку прочитать то, что хочет сказать умирающий романтик по его губам, что в принципе для него не должно было стать сложной задачей, ведь слушая всю свою жизнь ударные мелодии на предельной громкости, волей-неволей научишься понимать то, что тебе хотят сказать другие люди и без звука голоса, однако, он не понял ни единого слова. Наконец, найдя в себе последние силы и собрав всё в одно целое, романтик поднялся на колени, вознёс голову к небу, вернее к потолку, и, крепко стиснув в левой руке клок чёрных, как сама ночь волос, прокричал на весь поезд:
- Сука! Я растил эти волосы три года, и все мои старания оказались напрасными! Ну, держись – теперь моя очередь играть в парикмахера.
С этими, полностью отражающими его духовное состояние словами, Верди по новой набросился на своего противника. От чувств мести за испорченную стрижку битва стала только ещё серьёзнее. Ни Мэл, ни Арнольд по-прежнему не принимали в ней никакого участия, за исключением зрительского. Только теперь они, наконец, поняли, что произошло на самом деле. Злостный ботаник-убийца отсёк у Верди мотающуюся чёлку, после чего тот в диком расстройстве и ужасе упал на пол. Злость вперемешку с обидой не давали сказать ему ни слова, в результате чего романтику приходилось лишь глотать воздух, подобно немой рыбе. Грандиозная, можно даже сказать великая трагедия развернулась вокруг какой-то мелочи… Для нас… Стоило лишь меломану и силачу довести данную мысль до разумного завершения, как вдруг раздался напряжённый возглас Верди:
- Мэл, Арнольд! Берите книгу и уходим! С ним бесполезно бороться! Это просто какая-то боевая машина!
Солнце только начало просыпаться. Этим ранним утром было довольно холодно, несмотря на то, что царил летний сезон, когда по идее температура прозрачной жидкости в водоёмах не должна была снижаться ниже отметки в двадцать градусов. Что ж, единственная мысль, которая приходила по этому поводу – глобальное потепление, которое по словам учёных разных стран, должно было вскоре привести к тотальному оледенению. Как бы там ни было, рассказ пойдёт совершенно о другом…
Пусть на часах было ещё лишь шесть часов утра, однако, для вокзала это было уже разгаром суетливого времени суток. Все куда-то спешили, каждый по своим неотложным делам. В безумной, порой даже ни на чём не основанной спешке, люди толкали друг друга, валили на холодный асфальт, забывая извиниться. Особенно хорошо это получалось у толстого типа с безумным лицом и в наперекосяк надетой явно не его размера красной кепке. Когда он бежал к вот-вот открывающемуся ларьку с пирожными и прочей горячей едой, люди, пришедшие на вокзал, расступались перед ним как река перед Моисеем. Ко всеобщему удивлению, безумный толстяк умудрялся бежать зигзагами, будто находясь в нетрезвом состоянии, так что расхождение народа ничем не помогало. Люди, которым была особенно дорога жизнь, молились за то, чтобы он не споткнулся, иначе для них бы наступил конец света. Во время бега толстяк с протянутыми к ларьку руками постоянно выкрикивал что-то непонятное, но очень пугающее своей интонацией. Когда, наконец, толстый человек добежал до заветного магазинчика, он быстро растолкал уже появившуюся к тому времени очередь и, подобно огромной горилле, победоносно начал стучать кулаками по груди… бедного торговца пирожными…
Вот ещё одна интересная личность. Это типичная, по её собственным словам, крашенная блондинка, хотя, если говорить откровенно, тут пахнет полной натуральностью. Одетая во всё розовое, совершенно не по сезону, она медленно шагает в сторону вокзала и листает какой-то модный журнал с красивой обложкой. Поднявшийся ветер играет с её длинными волосами, загораживая глаза, сосредоточенные на прочтении интересной статьи, но она почему-то даже и не пытается вернуть их на место очередным взмахом головы. Её лицо удивительно красиво, но в то же время не отображает абсолютно никаких мыслей. Жизнь для этой девушки кажется лёгкой и приятной штукой, она не замечает очевидных проблем. На правой ладони красивым, но совсем неразборчивым почерком написано пять букв: “Хэлен”. Видимо, это говорит о том, что бедняга до сих пор забывает как её зовут и иногда не откликается на собственное имя, продолжая думать, что обращаются к другому человеку. Её было не сложно отыскать в толпе, и этому способствовал не только цвет волос. Вокруг блондинки создавалась странная аура и, когда она проходила мимо человека, он сразу же забывал на некоторое время даже самое элементарное. Итак, не спеша, Хэлен добралась до пункта назначения и остановилась в небольшом ступоре. Жалкое подобие волнения проскользнуло на её лице. От напряжения, казалось, даже волосы наэлектризовались, слегка потемнев. Она подошла к стоявшему рядом существу, внешне напоминающему человека, и задала гениальный вопрос:
- Извините, а вы не подскажете, какой из этих поездов отправляется в Париж?
- Мадам, вы видите здесь несколько поездов? – рассмеявшись, вопросом на вопрос ответило то самое существо, которое ещё совсем недавно уничтожало ларёк с горячей едой.
- Ну, вон же их сколько! – показала блондинка.
- Это вагоны, а не поезда… - покачав головой, произнёс толстяк.
Примерно в двухстах метрах отсюда находилось ничем не примечательное кафе. За столиком в углу сидело трое типов весьма оригинальной наружности. Один из них носил длинные косички и никогда не расставался с любимым плеером. В наушниках постоянно играла музыка, причём обладателю измученных ушей было абсолютно всё равно, какая именно. Он одинаково тряс головой и под тяжёлый металл, и под мировую классику, где, порой, бита и вовсе не было! Также у него не было единого вкуса и в стиле одежды. Он вполне мог одеть дутые джинсы и интеллигентный дорогой пиджак с галстуком, тем самым совмещая несовместимое. Глядя на этот клоунский вид, нетрудно было догадаться, что дела, не относящиеся к музыке, волновали его меньше всего. Сейчас же на нём были чёрные солнечные очки, которые довольно ярко привлекали внимание окружающих, потому как внутри кафе итак было не очень светло, разноцветная майка, которая почему-то каждый раз при взгляде на неё напоминала Гавайи, типичные синие джинсы с навешанными по всем карманам серебряными цепями и кроссовки, на которых, как ни странно, не было выгравировано никакой марки. Двое остальных парней называли его Мэлом, несмотря на то, что имя нашего героя звучало несколько иначе. Такая кличка образовалась от сокращённого “меломан”. Кстати, о других… второй член, так называемой, уличной банды имел очень внушительное телосложение, за что многие сравнивали его с грузовиком. Этого типа не составляло труда вывести из себя – гораздо сложнее было его успокоить. Впрочем, его примирением никто из нашей троицы не занимался, поскольку серийных самоубийц в нашей компании не было. Что касается его мимики, то он совершенно не умел правильно выразить своих эмоции. Иногда, когда он, допустим, позволял себе лишний раз улыбнуться, взирающие эту картину зрители решали, что данный оскал является недобрым знаком. Случалось и наоборот: временами разозлившийся на кого-либо человек-мускул корчил такую рожу, что невозможно было не сдержать лёгкого смешка… И тому, кому так и не удавалось противостоять этому, потом приходилось совсем нелегко, ибо осмеивания своей личности он не любил больше всего. Что касается ума этого человека, то я не стану говорить, что его нет совсем, однако, его бы точно не хватило, чтобы нормально окончить школу. Его спасло лишь то, что он пригрозил силой директору и сказал, что одним ударом закопает беднягу так глубоко, что археологи ещё долго будут вести раскопки в случае, если тот не отдаст аттестат о благополучном окончании школьного курса. Надо заметить, что именно этим методом он всюду пробивался по жизни. Несмотря на то, что силач участвовал практически во всех уличных драках, даже тех, где он был явно ни при чём, на его теле нельзя было найти ни единого шрама или синяка – просто ещё никому не удавалось его победить, только коварная бритва смогла нанести ему удар по щеке… Если говорить об одеянии, то наш персонаж предпочитал носить на голове исключительно платок и его друзья уже просто представить не могли его в какой-либо шапке-ушанке или летней кепке. Плечи обычно оставались открытыми и по всей коже на них были наколоты какие-то японские иероглифы, значения которых, кажется, не знал и он сам. Ну, и в довершение портрета можно учесть незначительную деталь: он очень любил поспать , если была такая возможность. Быть может такое желание было вызвано хроническим недосыпанием в прошлом… Перейдём, наконец, к третьей персоне, чтобы не обделять её вниманием. На фоне двух своих товарищей этот человек выглядит весьма оригинально, потому что, в отличие от остальных, здесь сложно было зацепиться за какое-нибудь выделяющееся качество или недостаток, тем самым, охарактеризовав его. По образу жизни и складу ума он напоминает романтика, правда это лишь отчасти… По сути, человек настроение, в компании может быть как активным, так и пассивным. Самая слабая сторона персонажа – то, что он, прежде всего, доверяется зову сердца и только потом здравому смыслу. Внешность… Вы хотите знать, красив ли он? Увы, поиск ответа на этот вопрос ставит меня в тупик. Я не могу об этом судить ввиду того, что это дело индивидуального вкуса и спорить здесь совершенно не имеет смысла. На голове наш пока ещё ничем не прославившийся герой носит только волосы, всё остальное – опять же, по настроению. Зачастую, по цвету и стилю одежды можно запросто угадать печалится этот человек или радуется. Кстати говоря, довольно непросто определить к какой народности он относится. Скорее всего, здесь перемешано куча всего, о чём свидетельствует имя “Верди”. Многие считают его психом за то, что он иногда разговаривает сам с собой, рассуждая вслух, к месту и не к месту произнося проникновенные монологи. Что ж, отчасти они могут быть правы, ведь в сегодняшней бешенной пульсирующей и давящей на мозг жизни трудно остаться нормальным… Итак, троица сидела за столиком и как всегда обсуждала очередную ерунду.
- Слушай, Арнольд, вот ты кем хотел стать в детстве? – задумчиво спросил силача Верди.
- Ну, не знаю даже. Одно время я хотел полететь на луну, увидеть из космоса синюю Землю, подышать космическим воздухом, потрогать метеориты, взорвать солнце, завоевать галактику и стать властелином всего! – говорил с нарастающей интонацией и разгорающейся искоркой в глазах собеседник.
- Ага, учитывая, что в космосе отсутствует кислород… Тебе всё лишь бы взорвать… Не интересно даже… Я вот хочу превратиться в человека, правда пока безрезультатно – туп, как бревно… Говорила же мама, мол, учись хорошо и человек из тебя тогда тоже хороший выйдет, а я только по музыке пять имел. Мне лишь бы работу высокооплачиваемую найти, вот и всё, - говорил Мэл.
- Нет, это не дело, Мэл, - поморщившись, начал Верди, - работа должна приносить не только деньги, но и удовольствие. Понимаю, Звучит слишком сказочно, однако, я считаю, что каждый человек в своей жизни должен оставить свой след, таким образом запечатлев себя в истории и продолжить жить в чужих сердцах даже после смерти. Разве не в этом заложен смысл людского бытия?
- Долго учил текст? Это итак понятно, что каждый должен оставить вмятину… - произнёс Арнольд.
- След… - хмуро поправил Верди, добавив после десятисекундного молчания, - Блин! Мне иногда кажется. Что вы меня не понимаете, более того, даже не умеете сделать вид, что понимаете! Я без понятия, что нас связывает вместе…
Возможно, он хотел ещё что-то сказать, закончив мысль, но тут случилось кое-что, о чём нельзя не рассказать читателю. Кафе было переполнено различными разговорами, которые доносились буквально со всех сторон, и только за одним столиком царила неописуемая тишина. Случайно обратив туда своё внимание, Верди уже не мог переключить его обратно. За столиком в углу сидела молоденькая брюнетка. И пусть наружность её была не как у не слезающих с обложек модных журналов фотомоделей, каким-то непонятным образом она всё же умела привлекать к себе людей противоположного пола. Она очень редко применяла косметику для украшения своего лица – ей просто-напросто не было в этом необходимости. Длина волос едва доставала плеч, но это тоже шло ей много больше, чем если бы она носила длинные волосы. Одежда… У неё был свой собственный стиль, на который никак не реагировала постоянно меняющаяся мода. Сейчас она одела монотонную тёмно-красную кофточку и чёрные брюки, поскольку на улице, как уже упоминалось, было не очень-то тепло. Незнакомка сидела, спокойно облокотившись на спинку уютного кожаного кресла, закинув ногу на ногу, и смотрела в стену напротив, но таким непонятным взглядом, как будто стены и вовсе не существовало, сквозь неё. Глаза брюнетки были куда темнее цвета волос, однако, это придавало девушке только ещё больше загадки. Пухлые губы так и просили обласкать себя посторонними взглядами. Деликатное телосложение незнакомки тоже не было идеальным, но её поведение с лёгкостью компенсировало всё это. Заметив отвлечённость Верди, остальные также подключились к рассматриванию великолепной персоны. Без сомнения, она могла понравиться любому…
- Давай скинемся в карты! Кто выиграет, тот пойдёт с ней знакомиться, - улыбнулся Мэл.
- Нет, ты же знаешь, если человек-кулак проиграет, то мы окажемся в больнице. Ему не важно, что он выиграет, но важен сам факт победы… Да, и потом, у нас нет карт, - проговорил Верди.
Не долго думая, встали все трое. Они подошли к одинокой грустной девушке и, предварительно спросив, не занято ли место, сели в предоставленные кресла, окружив жертву с трёх сторон света. Она сидела и уже пять минут напролёт размешивала стынущую чашечку кофе железной ложкой. Видя это, в голову могла прийти такая смешная мысль, будто бы девушка заказала напиток не для того, чтобы выпить его, а просто, чтобы помешать и отогнать ненужные мысли. Так забавно – любое её движение казалось таким искусным, что им хотелось любоваться вечно… Но не будем отклоняться от темы. Ничего толком не понимая, брюнетка вопросительно посмотрела на одного из них, видимо, сейчас же желая узнать, чего они от неё хотят. Первым из команды решил начать Мэл:
- Давайте знакомиться, мадам. Как вас зовут?
- Меня? Любовь… Что вам от меня надо? – неприветливо отреагировала леди.
- Отлично! Приятно познакомиться. Меня зовут Верди, его вот мы называем Мэлом, поскольку он меломан и очень любит слушать музыку, а это – Арнольд, - представил всех романтик, добавив, - Почему вы так грустно выглядите, Любовь? Что-то не сложилось в вашей жизни? Может быть, мы можем помочь вам?
- Да! Говори, кто обидел, мы ему башку сломим! – закипел Арнольд.
- Нет, всё хорошо… - сухо ответила девушка.
- Ну… Давайте о чём-нибудь поговорим. Чем вы увлекаетесь, госпожа? – спросил Мэл.
- Я люблю искусство и путешествия, поэтому всегда пребываю в дороге… Но меня это нисколько не напрягает. Ох, где я только не была… теперь, для полной коллекции остаётся Париж, - говорила Любовь, опустив глаза.
- Ты едешь во Францию? – решил уточнить Арнольд.
- Париж – это город вечной любви и влюблённости. Тебе там самое место, - засмеялся Мэл, продолжив после того, как приступ прошёл, - И когда же ты планируешь посетить эту замечательную страну?
- Через пятнадцать минут отходит мой поезд, - сказала брюнетка, взглянув на часы, а потом добавила, - Мне пора покинуть вас. Всего доброго.
После этих слов Любовь встала и, не попрощавшись даже движением ладони, пошла к выходу. Троица переглянулась между собой, и в этот момент вдруг стало понятно, что их заветная дружба может вот-вот превратиться в яростную вражду. Держу пари, общение с незнакомкой представлялось им в гораздо лучшем свете. В компании на какое-то время установилось душераздирающее молчание, во время которого каждый думал о своём. Посторонние шумы вдруг стали приглушёнными, и отчётливо слышалось лишь биение встревоженного сердца внутри почти неподвижного тела. Оно так и рвалось увидеть внешний мир… Трудно представить, как бы события стали разворачиваться дальше, если бы вдруг к нашим героям не подошла официантка и не положила на стол счёт. Товарищи взяли бумагу в руки и посмотрели на сумму, затем на так и не распитую чашку кофе, а затем на опустевшее место рядом с ней. Все были в замешательстве. Официантка продолжала стоять с подносом в руках, вероятно, намекая своим присутствием на то, что самое время оплатить заказ. Верди же расставаться с итак довольно скромными деньгами, едва покрывавшими расход, не очень-то хотелось, поэтому он с виноватой улыбкой и большими, как в японской анимации, глазами, почёсывая затылок, начал искать в голове способ к оправданию себя и своих приятелей. Но только он напрягся, как со стороны Арнольда последовал тяжёлый вздох и хруст косточек. Здесь он таким свирепым взглядом посмотрел на обслуживающую посетителей даму, что та рефлекторно, в испуге отскочила на два шага назад и чуть не уронила на пол прямоугольный поднос. Поняв, что дело добром не кончится, официантка выхватила из чужих рук счёт и синей ручкой зачеркнула единицу в цифре “сто”. Посмотрев на новую сумму, Арнольд моментально пришёл в хорошее настроение и приказал даме идти. И вот снова наступила удручающая тишина в углу крайнего столика, не нарушаемая практически ничем, кроме только что включённого хозяином заведения телевизора. Музыкальные каналы проходили профилактику и на экране отображались только разноцветные полосы, поэтому зритель переключил ящик на спортивные игры. Тут необходимо упомянуть, что ни Мэл, ни Верди не являлись большими любителями спорта, чего, однако, Никак не скажешь о человеке со стальными мышцами, который сам в недалёком прошлом являлся почётным футболистом одной из местных команд. Тренер возлагал на него большие надежды и довольно часто эти надежды имели счастье быть оправданными, но это было до тех пор, пока в один трагический для судьбы Арнольда момент он не сломал ногу в двух местах. Разумеется, пока бедняга отлёживался в травматическом центре, а находился он там двенадцать долгих дней и ночей, команда не могла выступать в неполном составе, и тренеру пришлось заменить нашего потерпевшего другим игроком. К несчастью Арнольда и к счастью слегка изменившейся в своём составе команды этот персонаж ничуть не уступал своему предшественнику, а потому, когда выздоровевший больной вернулся продолжать временно оставленную карьеру, ему уже не нашлось места… Вот так каждая малейшая деталь может коренным образом поменять жизнь того или иного человека, а, быть может, и всего человечества в целом, и не стоит ограничивать это явление только вышеприведённым примером. Как бы там ни было, из колонок телевизора доносились комментарии к теннису, и на фоне моря услышанных слов в память особенно остро вонзилось одно: “Франция”. Невольно оно повторялось в голове Верди каждую секунду, будто пыталось на что-то натолкнуть. Вдруг он, точно прозревший, с уверенностью во всём теле встал и повернул голову на выход. Остальные двое последовали его примеру – вероятно, они тоже догадались, что надо делать…
- Ну, и зачем же ты направляешься в Париж? – спросил толстяк Бернард блондинку.
- Я хочу осуществить свою мечту и стать самой известной фотомоделью в мире, а Франция мне в этом поможет, поскольку самые красивые девушки живут только там. Может быть, если я туда перееду, то меня заметят и предложат позировать для популярных журналов. Я ещё давно хотела поселиться там, но тогда мне ещё не было восемнадцати и родители настаивали на своём, мол, я должна осознавать, что это слишком недостижимая цель и что мне лучше пойти работать менеджером, а мне приходилось их слушать. Но теперь я совершеннолетняя и могу делать, что только пожелаю, - говорила Хэлен.
- Ты бросаешь родителей и едешь во Францию? Надеюсь, ты обдумала всё насчёт финансов, места жительства и всего в этом роде… - слегка удивившись, произнёс толстяк.
- Да, я сказала им, что пошла в магазин за шмотками. Такие наивные! – хихикнула блондинка, добавив, - А вот про деньги я как-то не подумала. Ну, это ничего, как-нибудь заработаю…
- Ну, для тебя это будет нетрудно, - тихо пробубнил себе под нос Бернард, краем глаза окинув формы собеседницы и добавил, дабы сменить тему, - может пойдём в номер, а то я уже замёрз тут стоять?
- Берни, ты прям читаешь мои мысли! Я как раз то же самое хотела предложить, - ответила Хэлен, при этом почему-то очень неуверенно произнося слово “мысли”.
Закончив фразу, блондинка тут же развернулась и потопала в противоположную сторону, вскоре найдя там вагон и забравшись внутрь. Когда она увидела по сторонам аккуратно разложенные букеты цветов, впечатлений была куча. Вне себя от счастья, девушка стала бегать по всему вагону, набирая самые красивые из них и буквально с головой опускаясь в блестящую обёртку, чтобы понюхать. Почему-то после шиповника блондинка решила остановиться. Однако когда Хэлен увидела за стеклом грозно махающую руками и что-то кричащую личность Бернарда, она сочла нужным выйти и узнать в чём дело. Возможно, если бы сообразительный толстяк не объяснил несмышлёной девушке, что она зашла в отцепленный вагончик, который являлся всего-навсего цветочным магазином, та так и продолжала бы бегать из угла в угол, радостно крича и ничего не подозревая. Оказалось, что продавщица была вынуждена отлучиться на некоторое количество времени и забыла запереть за собой дверь. Знакомые решили, что нужно поскорее убраться отсюда, пока не пришла хозяйка и не закатила скандал. Времени до отчаливания поезда оставалось сравнительно немного, и действительно пора было занимать места. Пользуясь случаем, сообщу, что Бернарду и Хэлен суждено было проделать предстоящий путь, расположившись в одном купе. Поверить только, как тесен мир! Громкоговоритель уже предупреждал о скором отбывании, и народ забивался в свои комнатки, подобно муравьям, забирающимся в муравейник. Наверное, было бы забавно наблюдать за этим с высоты птичьего полёта. Наши герои вошли внутрь. По обе стороны простирались два длинных, сверкающих своей чистотой коридорчика. Каждая деталь была неотразима. Скорее всего, поезд ещё никого не отвозил в далёкие страны и был только недавно выпущен на железную дорогу, чтобы это исправить. Здесь веяло даже каким-то новым запахом, который, казалось, переносил вместе с собой особое настроение. Но нельзя было застаиваться на месте! Блондинка пошла искать отведённый ей номер, толстяк за ней. Нет, он, безусловно, осознавал, что его ведёт совершенно натуральная желтоволосая личность – просто хотелось от души поржать… И такая возможность, необходимо заметить, ему представилась! Хэлен, по меньшей мере десять убийственных минут пыталась найти на двери нужную цифру, держа при этом билет вверх ногами, и даже обращалась к проводницам за помощью, но те, увидев перевёрнутую бумажку, лишь громко смеялись, вероятно, подумав, что она просто решила пошутить. Надо было видеть, какое же удивление и смущение потом постигло несчастную девушку, когда Бернард объяснил, в чём дело… Хотя, если честно, полностью проимитировать смущение Хэлен не удалось ввиду того, что она вдруг забыла, как должно выглядеть лицо смущённого человека и этим ещё больше рассмешила окружающих. Однако на этом веселье не закончилось! После того как комната была найдена, оставалось всего лишь открыть дверь и зайти внутрь, но и это оказалось непросто для нашей героини. Подойдя к препятствию вплотную, она начала дёргать дверь от себя, но та и не думала поддаваться. Так продолжалось до тех пор, пока сзади не послышался страшный грохот. Бернард лежал на полу, обеими руками схватившись за живот, и плакал от смеха. Его лицо в этот момент было таким красным, что блондинка забеспокоилась, не задохнётся ли он. Наконец, поняв, что дальнейшее толкание двери от себя ни к чему кроме истощения сил не приведёт, она остановилась и посмотрела на препятствие так, как смотрят друг на друга противники перед дуэлью. В её голове созревал какой-то коварный план… Не уверен, что с деревянной дверью происходило что-то подобное, но пока она оставалась лидером в этой беспощадной борьбе. Неожиданно, точно стараясь кого-то обмануть, Хэлен занесла руку и начала дёргать дверь на себя. К величайшему сожалению, план с треском провалился – всё оставалось на своих местах и внутрь комнаты попасть, по-прежнему не удавалось. Волосы девушки словно огнём загорелись! Толстяк уже было потянулся за мобильным телефоном, чтобы набрать номер скорой помощи, но мысль, что вряд ли дождётся её приезда живым, остановила его, и он решил закончить балаган самостоятельно… Удивление блондинки оказалось куда больше, когда она узнала, что дверь открывалась в бок. Зайдя внутрь, Хэлен и Бернард обнаружил на одной из кушеток, сидящего мальчика или, скорее, юношу лет двадцати на вид. Он читал какую-то толстую книгу с труднопроизносимым названием. Его причёска выглядела так, как будто он и сам не знал, что у него на голове есть волосы. У парня были толстые чёрные брови, сливавшиеся в одну. Цвет глаз было довольно сложно различить из-за нацепленных на нос очков, больше напоминающих бинокли. Верхняя губа всегда была чуть приподнята, и из-за этого был похож на зайца. В подбородке не было ничего примечательного, поэтому перейдём сразу к шее. Она была слегка вытянутой, и это придавало комичности персонажу, потому как с этой чертой он уже походил больше на страуса, а не на зайца. Дальше вязанный серый свитер из под которого выглядывала не заправленная рубашка в горошек и непонятной формы синие штаны. При чтении юноша всё время водил пальцем по строкам и никогда не мог обойтись без шуршания при перелистывании страницы, что, конечно же, со временем вызывало раздражение у посторонних. Увидев гостей, юноша отвлёкся от прочтения книги и открыл рот, изучая каждый сантиметр чужого тела, естественно, начиная с лица. Из его рта медленно покапала слюна, и он промычал что-то невнятное. Было ли это приветствием среди людей с высоким коэффициентом интеллекта, никто не знает, но толстяку это очень не понравилось, и он даже не стал давать ему руку, ограничиваясь лишь банальным “привет”. Хэлен последовала примеру Бернарда и уселась в противоположный конец комнаты. Вот, устав разглядывать гостей, юноша в очках залез в туристскую сумку и начал долго копаться там. При этом его лицо сделалось ещё ужаснее, и здесь уже сложно было разобрать, злится он или же его тошнит. Наконец, воспроизведя победоносный звук, он достал с самого дна белый пакетик с весьма лаконичной надписью: “молоко”.
- Хотите? – предложил напиток двум пассажирам парень.
- Нет, спасибо… Что-то не хочется, - в один голос сказали Бернард и Хэлен, увидев, как навозная муха начала кружить над напитком.
Юноша сделал плечами жест, что их право отказаться и залпом начал пить молоко. Толстяк успел заметить на упаковке: “употребить до 05.12.02”. Оба поняли, что отказались не зря… Цвет молока, казалось, был уже зелёным… Наконец, завершив так называемую трапезу и так и не вытерев с губ остатки жидкости, молодой человек, наконец, приступил к знакомству:
- Как вас зовут? Откуда будете? Чего здесь ищете?
- Меня называют Бернардом, чего и тебе советую. Всю свою жизнь я занимаюсь тем, что ем, и даже раз занял первое место по поеданию пончиков! Еду в Париж затем, чтобы попробовать восхитительные лягушачьи лапки, - начал толстяк.
- А меня… Меня..., – блондинка упорно пыталась найти на ладони шпаргалку со своим именем, но внезапно забыла, на какой именно из рук сделала запись, и поэтому решила сменить тему, - Я короче хочу стать манекеном… То есть манекенщиком… Ну, в общем, по подиуму ходить и утопать в криках аплодисментов. А ты зачем едешь, думаешь там примут таких как ты?
- Мне нужно сделать доклад о культурной жизни Парижа. Я подумал, что лучше и интереснее всего будет посетить эти места самому, нежели скачать готовую работу с сети, - сказал парень, радостно добавив, - надеюсь, мы станем хорошими друзьями!
Лишь только написанные выше слова были произнесены, как товарищ по пути начал заливаться слегка своеобразным, неопределённым хохотом, прерывистостью напоминающий лай бешеной собаки. Блондинка побледнела. Одно только упоминание о том, что им втроём придётся провести бок о бок не один десяток часов, повергла её в шок. Бернард, подумав о том же, также улыбнулся, дабы не сгущать приятную атмосферу, однако, его улыбка не являлась искренней…
Поезд должен был отойти через две минуты по вокзальному времени и те, кто ещё не успел сесть, в суматохе бежали по вагонам. На платформе царил хаос, неразбериха. Казалось бы, что хаотичнее быть уже не может, однако, когда на общем фоне показались бегущие Мэл, Арнольд и Верди, любой, кто мог бы так подумать, непременно взял бы свои слова назад. Они ныряли в толпу, точно в океан, и, о фортуна, у них с блеском получалось держаться на плаву. Во время заражающего адреналином бега наши герои перекрикивались между собой короткими фразами, но из-за поднявшегося ветра и людского гама некоторые из них так и оставались никем не услышанными. Лучи вконец проснувшегося солнца, попадая в глаза, ослепляли бегунов, и порой приходилось следовать, что называется, на ощупь. Знаю, это рискованно и не совсем безопасно, в чём и убедился железный человек, когда на его пути, откуда ни возьмись, встретился фонарный столб. К счастью, реанимация не потребовалась – столб оказался неживым и отделался всего лишь несколькими вмятинами. Мэл бежал в такт музыке, которая играла у него в плеере, что, прочем, было не удивительно. Наконец, герои остановились, достигнув кассы. Верди запыхавшимся голосом спросил у кассирши, старой бабки с вечно наморщенным лицом и прищуренными глазами, не осталось ли у неё в продаже билетов на рейс “Москва – Париж”, на что та, рассмеявшись, ответила, что мало у кого могут остаться непроданными билеты на поезд, который вот-вот уже должен отправиться. Арнольд хотел пригрозить старушке своей неизмеримой силой, но та в свою очередь достойно ответила ему, положив указательный палец левой руки на красную кнопку вызова милиции. Делать было нечего. От досады Мэл с размахом пнул валяющийся под ногами камень и впервые в жизни попал… Правда потом дико пожалел, потому что счастливым обладателем каменного отпечатка на лбу оказался сам офицер. Как следствие, разъярённый милиционер погнался за несчастным меломаном, а тот вынужден был вновь скрыться в толпе. Проигрыш в этой гонке мог стать Мэлу очень дорого, поэтому он выжимал из себя все силы, чтобы уйти от преследования. Только Арнольд и Верди решили что-нибудь предпринять для того, чтобы спасти попавшего в беду друга, как их подозвал к себе один бородатый тип явно не русской наружности. Он был слегка скрытным и предпочитал никому не показывать своё лицо, поэтому ограничился сравнительно небольшим описанием, которое можно составить, если не углубляться в подробности. Весь он был одет в какой-то белый халат и этим немного напоминал колдуна. Глаза его были тёмно-зелёными и часто слегка бесноватыми. Голова тоже было чем-то укутана, но из этого неопределённого головного убора всё же выглядывало несколько чёрных, как ночь, волос. Руки постоянно были чем-то заняты, а это как нельзя лучше говорило о его нетерпеливости. Голос нисколько не отличался от обыкновенного, однако, в построении речи и произношении чувствовался некий акцент. Осторожным жесток руки он позвал наших приятелей за собой. Предварительно переглянувшись и взметнув в непонимании брови, Арнольд и Верди всё же последовали за незнакомцем. Дорога, которой они шли, в конце концов, привела их в какой-то безлюдный переулок. Кругом были натянуты железные сетки, разорванные в некоторых местах, вдали неприметно располагался мусорный контейнер. Пространство сильно ограничивало два восемнадцатиэтажных дома, стоящих почти впритык. На одной из валяющихся железных прутьев были следы крови. Глядя на всё это, Верди подумал, что, возможно, поспешил с принятием решения довериться неизвестному типу. Неожиданно из ранее незамеченных героями щелей вылезло ещё несколько людей в белых халатах и с кинжалами в руках. Они медленно окружили наших героев, не оставив шанса сделать хотя бы два шага назад. Ситуация накалилась. Арнольд заметил, как один из чужаков потянулся к разбитому стеклу, вероятно, чтобы дополнительно вооружиться. Обоим при мысли, что может произойти дальше, стало нехорошо. Однако их пессимистические предположения не нашли подтверждения. Героям вдруг подошёл тот самый незнакомец, который их сюда завёл, и завязал следующий разговор:
- Я слышать, что вы захотеть срочно достать билеты на поезд?
- Да, нам действительно были позарез нужны эти билеты, но, как оказалось, всю партию уже раскупили… - объяснил Верди, осторожно добавив после того, как осмотрел всех присутствующих, - Зачем вы нас позвали? Отобрать деньги? Так знайте, что у нас итак нечего брать…
- Отобрать денег? – переспросил незнакомец и громко усмехнулся, вскоре продолжив, - Нет, дорогой, нам этого не нужно. Мы, арабы, очень добрый народ и мы не хотеть, чтобы вы так плохо о нас думать. Наоборот, мы помогать другим в беде, ведь все люди есть братья, так? Теперь слушай: я могу решить твой проблема за один секунда, только услуга за услугу. Брат брату должен помогать, верно?
- Верно… И чем же мы можем вам помочь? – почуяв неладное, неуверенно произнёс Верди.
- Да, всё очень просто! Сейчас я дать тебе адрес один человек и ты, раз едешь в Париж, по пути завезёшь ему это, - араб достал из кармана небольшой мешочек кокаина и передал Верди, - Всего лишь лечебный порошок! Наш друг очень болеть в последнее время, и мы искренне надеяться, что ты поможешь ему.
- А проблем с милицией не будет? И, кстати, нам тогда нужно три билета, потому что мы едем втроём, - расхрабрился Арнольд.
- А для чего тебе, мой милый, голова на плечах дан? Учти, что если мой французский товарищ не получит вашего подарка, то мы непременно об этом узнать и очень разозлиться… И тогда вам будет уже не скрыться… - уже не так ласково проговорил тип в халате и с этими словами кинул три обещанных билета.
- Спасибо за помощь! Мы исполним вашу просьбу, - сказал Верди и удалился.
Уверен, что ни читатель, ни сами герои никак не ожидали такого разворота событий, ведь день начинался, как и все остальные дни, не предвещая ничего плохого. Арнольд, впрочем, как и Верди, прекрасно знал, что на самом деле находится в порученном им пакетике. Он вполне осознавал, какими большими неприятностями это может закончиться, но отказаться в то мгновение было просто немыслимо, ведь тогда другие арабы порубили бы их на тысячи тысяч маленьких кусков. Никто долго не мог придумать, куда спрятать драгоценное вещество. Наконец, на первое время решили положить мешочек под стельку просторных кроссовок человека-кулака. Вот, будто гром среди ясного неба, до Верди вдруг дошло, что приобретённые ими липовые билеты могут уже не пригодиться, так как по его подсчётам поезд должен был отправиться уже шесть с половиной минут назад. В ужасе он сообщил эту новость своему другу, и герои помчались к вокзальной платформе. По дороге к ним присоединился оставленный на произвол судьбы Мэл. Как ни странно, из умопомрачительной погони он вышел совершенно невредимым. Хотя это вполне можно объяснить упитанностью офицера, который, по причине чего, и не смог продержаться в непрерывном преследовании более десяти жалких минут. Будем считать, меломану просто крупно повезло, и зазнаваться своей ловкостью здесь ни в коей мере не следует, ведь также неожиданно фортуна может и отвернуться. Кстати, госпожа удача сию минуту снова подыграла переволновавшейся троице – поезд, вопреки всем опасениям стоял на том же месте, как и тогда, когда они уходили, дабы заключить сделку. Верди почему-то побежал вперёд и принялся заглядывать в каждое из окон транспорта. Что он хотел там увидеть было неизвестно, тем более, если учесть, что большинство из окон оказались зашторенными, однако, вернулся он, по всей вероятности так и не нашедши то, что искал, уже в несколько другом расположении духа. С билетами при посадке особых историй не приключилось, поскольку человек, который по долгу своей профессии должен был следить за этим, как-то, с позволения сказать, слишком поверхностно вёл контроль. Вероятно, он был новичком, и ему ещё ни разу не приходилось встречаться с липовыми документами, а потому он думал, что подделать таковые никто не силён. Так или иначе, история совсем не о нём… найти комнату нашим путешественникам не составило труда, так как их отвела туда проводница – женщина средних лет, ничем не примечательная за исключением волос, которые у неё были покрашены в розовый цвет. Мэл хотел поинтересоваться, почему поезд до сих пор на месте, но Верди сделал это быстрее. Проводница, словно ожидая этого вопроса, ответила, что машинист родом из Эстонии и поэтому продолжительность пути до Парижа составит четверо суток. Она обусловила отставание транспорта от графика тем, что машинист внезапно забыл, где находится газ и отбил себе ногу в поисках его. Выслушав это, Мэл понял, почему последнее время так часто стали происходить аварии на железной дороге. Итак, наших героев отвели в комнату. Первые несколько мгновений все трое стояли как вкопанные в землю, и только потом Арнольд решил разложить взятые в дорогу вещи, а именно: бойцовые перчатки и пару банкнот. Что ж, не мудрено, ведь ещё ранним утром никто из них и подумать не мог, что отправится в Париж, без определённой на то цели! Знакомьтесь, это жизнь – бестия, от которой можно ожидать чего угодно… Стоило путникам присесть, как в дверь осторожно постучали. Верди за всех сказал, что у них не заперто и в комнату вошёл низенький человек с серой кожей. Он так зашёл сюда, будто бы его вели на расстрел. Во всех движениях присутствовало какое-то стеснение, и глаза его всё время пытались найти весомую причину, чтобы не смотреть в глаза другого человека. Своими повадками и, может быть даже отчасти внешним видом, он напоминал пугливую мышь, которая боится вылезти из норки с мыслью, что её сразу же поймает безжалостный кот, но которую так тянет и провоцирует на искушение аромат сырной крохи, помещённой в мышеловку, что та попросту начинает бояться собственных мыслей. Человек осторожно сел на край одной из кушеток и начал раскладывать вещи. Тут Арнольд смело подошёл к гостю и протянул ему руку, чтобы поздороваться. Всё это показалось человеку с серой кожей таким неожиданным, что он рефлекторно отскочил в противоположную сторону, при этом, чуть не свалившись с кушетки. Неизгладимое впечатление на него произвело его громкое “привет”, после чего гость долго сидел с округлёнными глазами, почти без признаков жизни. Как выяснилось в ходе и без того непродолжительной беседы, четвёртый пассажир оказался крайне неразговорчивым, и это порождало массу подозрений, в том числе и не очень серьёзных. Безусловно, на фоне остальных выигрывала версия, что это был подосланный кем-то шпион, а, возможно, и тайный сопровождающий, который должен был следить за тем, чтобы наши герои исправно доставили груз до пункта назначения. Троица решила отпраздновать начало пути горячим чаем, но тут, подобно камню преткновения, встал значимый вопрос: кому идти за чаем? Решили, чтобы всё было по-честному, сыграть в камень – ножницы – бумагу. Недавно пришедший гость оказался зрителем сего действа… И надо сказать, что это было хорошо для его здоровья, ибо зрелище перед ним представало просто неописуемое. Верди постоянно показывал ладонь, символизирующую бумагу, Арнольд кулак, символизирующий камень, а Мэл два вытянутых пальца, которые по его убеждения символизировали мир во всём мире. Так продолжалось довольно долгое время. Человек с серой кожей, конечно, мог наставить спорящих друзей на верный путь, но почему-то посчитал, что добром это не кончится и предпочёл не совать носа, куда не следует. Завершилось всё тем, что Арнольд угрожающе показал два кулака, а Верди, отступая, поднял над головой две ладони. Решено – Верди должен был идти за чаем. Собственно говоря, он не был сильно огорчён своим проигрышем, тем более, что, так называемое наказание ничуть его не напрягало. Как только дверь захлопнулась, Мэл и Арнольд сели за откидной столик, естественно, не забыв при этом пригласить к себе нового гостя.
- Ну, что? Как жизнь? Тебе нравится твоя жизнь? Я бы, если честно, взорвал всех к чёртовой матери! Проклятые буржуи, которых обделяют уплатой налогов, нефтяные магнаты, террористы, создатели японских мультфильмов, - всех уничтожить! – железный человек вновь начал выходить из себя.
- Прекрати орать на него, придурок! – повысив голос, сказал Мэл Арнольду, а затем обратился непосредственно к гостю, продолжив, - ты музыку слушаешь?
Верди, тем временем, направлялся прямо по коридору, не ожидая совершенно ничего сверхъестественного. Он еле слышно напевал какую-то медленную мелодию и этим развлекал себя в пути. Тут он увидел, как к нему навстречу проходит та самая девушка, которую он приметил, ещё находясь в кафе и ради которой, взглянем правде в глаза, и отправился в далёкие путешествия. Она тоже шла, не спеша, и смотрела в пол, видимо, думая о чём-то серьёзном. Наверное, дама так и прошла бы мимо, не заметив Верди, если бы он не остановил её словами:
- Здравствуйте, Любовь. Какое совпадение, что мы едем на одном и том же поезде в одну и ту же сказочную страну! Судьба явно дала нам шанс, и, я думаю, упускать его было бы довольно глупо. Мне кажется, мы можем подружиться…
- Можем… - тихо повторила брюнетка, будто эхо, продолжив после некоторого раздумья, - А может и не можем…
- У нас впереди четверо суток. Давайте встретимся, - продолжал Верди.
- Где ваши друзья? Вам так скучно без них, что вы начинаете приставать ко мне? Мне непонятно такое поведение, - сказала девушка и попыталась уйти.
- Нет, это мне непонятно ваше поведение, - настаивал наш герой, взяв собеседницу за руку и задерживая её таким образом, а затем добавив, - почему вы так странно себя ведёте? Неужели плохо найти новых друзей, ведь так в пути время пролетит только незаметнее!
- Когда вы на меня так смотрите, у меня почему-то создаётся впечатление, что вам нужно от меня что-то большее, чем дружба, - сказала девушка, выхватив руку т, развернувшись, ушла, не сказав ни единого прощального слова.
Верди испепеляющим взглядом смотрел ей вслед. Настроение в одно мгновение упало, точно птица с повреждённым крылом падает на сырую землю. Какое-то время он ещё стоял в той же позе, пытаясь понять суть её поведения…
Мэл и Арнольд уже были готовы подраться из-за своих убеждений, но положение вовремя спас зашедший с подносом Верди. От чая тонкой струйкой тянулся пар. Поставив добычу на стол, он присоединился к остальным. Кто-то очень умный предложил на свою голову чокнуться кружками. Только лишь новый пассажир начал вливаться в уже сформировавшийся коллектив, как произошло нечто неприятное. Человек с серой кожей, которого, как выяснилось, зовут Эдди, взял кружку пылающего чая и поднёс к кружке Арнольда, чтобы они соприкоснулись, но тут, очень некстати, поезд тронулся и содержимое кружки пролилось на человека-мускула… важно заметить, что это получилось у него таким образом, будто бы он с презрением плеснул кипяток Арнольду в лицо. Тот, разумеется, начал кричать какие-то нецензурные слова, причём не только на русском языке, сжимая свои кулаки всё сильнее. Его руки раздулись, на них остро выступили вены. Эдди побледнел. На его сером лице это смотрелось весьма оригинально. Он быстро встал и залез под раскладушку, в точности как уже упоминавшаяся юркая мышь. Мэл и Верди тоже решили выйти из комнаты на некоторое время, подумав, что Арнольд может переключиться на кого-нибудь другого, чтобы выместить свою неизмеримую злобу. Долго потом ещё никто из стоящих за дверью не осмеливался первым открыть её и проверить, не успокоился ли человек-железо… Вот так славно началась поездка в Париж… И трудно было представить, что они могли учудить в ближайшие четыре дня и четыре ночи… Да, лучше читателю не задумываться об этом… Некоторые дорожные поездки или полёты чаще всего являются чем-то вроде необходимой процедуры, после которой начинаются захватывающие своей красочностью приключения. Нередко к этим процедурам люди относятся негативно, ибо обычно им приходится всё это время сидеть на одном месте и, так сказать, “пинать балду”, однако, наш рассказ – исключение из вышеописанных правил и в данном случае волею судеб сложилось так, что приключения героев успели начаться аж до отбытия транспорта, а, соответственно, кульминация этих самых приключений будет приходиться как раз на саму дорогу. Впрочем, зачем я пишу об этом столько лишних слов, ведь вы уже убедились в сказанном, а если нет, то, поверьте мне, убедитесь ещё не один раз…
Хохот ботаника, который сел в одном вагоне с Хэлен и Бернардом даже и не думал прекращаться. Толстяк не мог не удивляться, как от такого поистине невыносимого испытания, люди, располагающиеся в соседних номерах, да и в соседних вагонах тоже, ещё не пришли сюда с бейсбольными битами в руках, дабы разобраться, кому тут так весело? Неужели, не слышно? Однако и не каждые колонки могли дать столь громкий, насыщенный звук! Быть может, это лишь иллюзия, созданная умирающими нервными клетками последняя фантазия, но только обоим нашим не смеющимся персонажам казалось, что похожий на лай звук, доносящийся изо рта их ещё недавнего собеседника, со временем имел тенденцию только усиливаться. Необходимо было срочно действовать, чтобы не оказаться с ног до головы в порезах от стекла, которое вот-вот расколется. Как раз этим и занимался Бернард. Почуяв неладное с попутчиком, он осторожно подошёл к нему ближе и решил проверить глаза на желтизну. Сделать этого ему так и не удалось, поскольку лежащий на полу постоянно ворочался и, вместо того, чтобы приподнять пальцем одно из век, толстяк случайно угодил ему в глаз. То, что было дальше, лучше было бы и вовсе не рассказывать. Несчастный ботаник теперь уже кричал от боли разные нецензурные слова, собственно говоря, даже непонятно к кому обращённые, части которых кое-как успевал вставлять в перерывах между сумасшедшим ржанием. Осознав, что сделал только хуже, Бернард вернулся на место. Он знал, что допустить ошибку вновь – значит ухудшить положение ещё более, а большего, чем это, толстяк боялся, не вынесет. Со стороны процесс выглядел похожим на разминирование бомбы, где, перерезав провод не того цвета, можно было лишиться не только своей жизни, но и унести с собой многие другие ни в чём неповинные жизни. Он спокойно сидел и, смотря на катающегося по полу, словно исполняющего какой-то неизвестный, похожий на брейк-данс танец ботаника, перечислял в уме всевозможные методы борьбы с бедой. Блондинка сидела точно так же, как и толстяк, даже уставилась смотреть в ту же точку! По всей видимости, хаотичные движения валяющегося под ногами молодого человека вводили её в состояние транса. Эти догадки подтвердились в тот момент, когда человек-брюхо спросил Хэлен, нет ли у неё чего-нибудь такого, что могло бы заменить кляп, и на что та ровным счётом ничего не ответила, продолжая смотреть в выбранное место. Тогда толстяк встал, вконец разозлившийся, снял чёрный носок с правой ноги и засунул его ботанику в рот. Наступили драгоценные минуты тишины, когда каждый желающий может дать волю своим чувствам, когда можно полностью отдаться размышлениям и скрыться в необъятных просторах собственных фантазий. Правда теперь смех гремел в ушах, будто эхо, что часто бывает после прослушивания не в меру громкой музыки. Не знаю, стоит ли упоминать, но тот носок, который угодил в “стиральную машинку” некогда хохотавшего мальчишки, до сей поры, являлся рекордсменом по числу дней непрерывного использования. Несмотря на то, что ни руки, ни ноги ботаника связаны не были, он почему-то достаточно продолжительное время не догадывался избавиться от кляпа. Кстати, вы не представляете как сильно заблуждаетесь, если думаете, что доисторической давности носок причинил “третьему лишнему” какой-либо вред… Вспомните хотя бы, к примеру, пакет молока. Разумеется, Бернард без труда догадался, что именно оно послужило причиной такому ненормальному, беспрерывному, готовому поставить на уши весь поезд ржанию… Далеко не каждый наркоман способен накуриться до такой степени! Уверен, просроченный продукт после такого случая мог бы быстро и успешно разойтись по всем городским закоулкам. Как же хорошо, что сия мысль не пришла в голову Хэлен, иначе история могла приобрести абсолютно иной сюжет! Едва поднявшись на ноги и изменившись в лице, ботаник предложил:
- Слушайте, а давайте поиграем в ассоциации? Участник игры говорит слово, а другой с чем оно у него ассоциируется, и так по цепочке…
- Ты над чем хоть смеялся? – спросила, как всегда пропустившая мимо ушей предложение блондинка.
- Я уже не помню, - спокойно ответил любитель наук.
- Какой интерес в этих глупых детских играх? Так развлекаются только дошкольники, которые ни считать, ни писать не умеют. Ты что, хочешь сказать, что я похож на дошкольника? Или намекаешь на то, что я ничего не умею? – осыпал острыми, будто кинжалами, вопросами ботаника Бернард.
- Просто мне становится скучно… А каждый раз, когда мне нечем заняться, я сам становлюсь неконтролируемым и психически неуравновешенным … И могу убить… Я не должен был этого говорить, но меня разыскивают уже в восьми странах за содеянное, - сказал робким голосом юноша и тут из его умной книжки выпала закладка, роль которой играл кухонный нож, - Может всё-таки поиграем?
- Да! – в один голос отозвались все.
- Отлично! Не ожидал, что вы так быстро поменяете своё мнение. Итак, поскольку затеял игру я, то и отвечать первым буду я, - обрадовался ботаник, выдав после секундных размышлений, - первым словом, пожалуй, будет трансплантация.
- Э, - Бернард округлил глаза, однако, совершенно не зная смысла вышеупомянутого слова, всё же ответил, - Транс? Плантация? Смахивает на кокаин…
- Стиральный порошок, - смело подхватила Хэлен, зачем-то начав объяснять, что из себя представляет сказанная ею ассоциация, - Вот представляете… Вы находитесь на каком-нибудь празднике, там большой, накрытый всякими изысканными блюдами стол, много интересных людей, подвижная, заряжающая энергетикой тела, музыка… Вы стоите с бокалом красного вина, кто-то в этот момент произносит тост… И вот, когда наступает время чокаться, вы случайно проливаете немного красной жидкости на свою изысканную одежду! Я не могу представить, какой же это кошмар! А чем же всё это отмыть, если под рукой нет стирального…
- Стиральный порошок необходим для приведения в чистый вид напачканной одежды. Одежда при процессе очищения находится в стиральной машинке, а машина у меня почему-то ассоциируется с гальванометром, - перебил блондинку ботаник.
- Гальванометр? Голова на метр? Объём головы что ли? – продолжал Бернард.
- Конечно же, красивая причёска! В голове это самое главное, - после того, как блондинка произнесла эти слова, остальные двое покосились на неё так, будто сожалели, что она действительно считает причёску важнее мозга, - Вот представляете… вы спокойно себе идёте по улице, по шоссе туда-сюда снуют бесконечные потоки машин… И вдруг вы попадаете под ветер, создаваемый теми штучками, которые располагаются по обе стороны при входе в метро… После дверей… Ваша причёска безнадёжно портится, и вы отходите в сторону, чтобы порыться в сумочке и найти расчёску. Но какой ужас настигает вас, когда…
- Ну, это тебе не грозит, ибо двери не дадут тебе пройти в метро, - усмехнулся толстяк, продолжив игру, - Причёска? Волосы в еде…
- Еду люди хранят в холодильнике, а холодильник представляет собой сложный механизм, сотворённый рукой человека. Механизм в свою очередь у меня ассоциируется с ядерной установкой, - последовательно объяснил книжный червь.
- Ядерная? Яд! – ответил кто-то не своим голосом.
- Послушайте! Разве можно так играть? Один постоянно говорит про какие-то механизмы, о которых мы все в первый раз слышим, другая то и дело заводит свои дурацкие истории… - вскипятился Бернард.
Начав данную игру, никто и не ожидал другого исхода, кроме как поссориться, ведь все трое были настолько разными, что просто не могли прийти к единому мнению и хотя бы сделать попытку понять друг друга. Что ж, рано или поздно, им придётся мириться с этим. Почувствовав, что ему снова становится грустно, ботаник взялся за прочтение новой толстенной книги с труднопроизносимым названием, что и следовало от него ожидать… Иногда, когда он вконец зачитывался, переходя из мира реального в обиталище неземных книжных фантазий, умник начинал читать вслух и от произносимых им слов у двух остальных составляющих сей троицы просто вяли уши. Толстяку Бернарду даже в первое время казалось, будто он наблюдает своими глазами процесс изгнания белобрысого беса из красивой черноволосой девушки, которая скрывалась под образом блондинки, потому что Хэлен так корчилась и ужасалась каждому услышанному от ботаника слову, что ни один клоун, играющий пантомиму и прекрасно владеющий мимикой лица, не смог бы этого повторить. Да, честно говоря, он и сам никогда до сего момента не слышал о таких терминах…
Итак, пока поезд совершает свой первый рубеж в десять километров, давайте посмотрим, что происходит в номере Верди и компании. Уподобившись трём героям, о которых велось повествование чуть выше, наша команда спасалась от коварной скуки общением.
- …А ты смотрел “Звонок 2”? – озадачил вопросом Арнольда Мэл.
- Нет, - сухо ответил железный человек.
- Зря. Классный фильм. Там одна сумасшедшая старуха просит у мужика мобильный телефон, мол, поговорить по делу и снимает ему все деньги со своими сплетнями об окружающих и жалобами на бесконечные задержки пенсионных пособий. Вот это я понимаю – настоящий ужастик… Не то, что там про каких-то ходячих мертвецов или людей-вампиров, которых и вовсе не бывает. А это ведь с каждым может случиться. Вот я, к примеру, после просмотра этого фильма боюсь теперь с мобильным из дома выйти… Весь фильм в напряжении сидел… Заметь, этот фильм же называется “Звонок 2”, - здесь Мэл сделал большой акцент на цифре “два”, - то есть разработчики мимолётно намекают нам о том, что до этого бедняги у старухи ещё были жертвы!
- Да, вещь стоящая, судя по твоим описаниям, нужно непременно посмотреть, - бодро произнёс Верди, а затем, дабы не завязывать назойливую тишину, быстро добавил, - А смотрел кто-нибудь из вас кино про пиратов Карибского моря? В общем там народ по морям рассекает и продаёт нелегальные копии дисков с музыкой в стиле хиппи жителям Ямайки. Ну, я сейчас рассказывать не собираюсь, там так всё запутано… В один прекрасный день, а если быть точным ночь, их находит милицейский корабль под названием “Синяя жемчужина” и требует отдать все пиратские диски, чтобы они положили их в какой-то сундук и в итоге сбросили в воду. Ах да, вспомнил ещё смешной момент. На корабле у пиратов был такой мужик, у которого оторвали язык за то, что много ненужного говорил и слюнявил всё. Так у него сидел на плече ручной попугайчик, который всё время назначал цены на товар.
- Всё-таки было бы намного смешнее, если бы корабль назвали “Чёрно-розовая жемчужина”, - засмеялся Арнольд.
- Музыка хиппи! – загорелся Мэл, - Всё, завтра же еду на Ямайку.
- Мы уже едем в Париж, дубина! – ударом по затылку вернул меломана в реальный мир человек-кулак.
- Ах да, точно… - забылся тот, - Тогда послезавтра…
Верди и Арнольд с уставшим выражением лица покосились друг на друга и как бы с сожалением помотали головой. Медицина в подобных случаях была уже бессильна… Прошло какое-то время и Верди почувствовал голодное урчание своего желудка. Он посмотрел на стильные наручные часы – стрелка циферблата давно застыла из-за того, что механизм долго не подводили, зато его биологические часы уже неоднократно напоминали, что пришло время для принятия пищи. Вслед за Верди тоже самое почувствовали и остальные члены коллектива. У кого-то чересчур умного возникла идея сходить в вагон-ресторан, однако, совершенно не возникло идеи, как достать денег на заказ. Предложение Арнольда взорвать или убить любого, кто положит на их стол счёт (причём совсем не имеет значения денежный ли это счёт или, скажем, счёт игры в карты)сразу отметалось, потому что это повлекло бы уголовную ответственность. Спонтанно родившееся, очевидно после выкуривания какой-нибудь дряни, предложение Мэла расплатиться натурой в случае, если счёт будет предъявлять лицо противоположного пола тоже отметалось без раздумий, потому что, по словам Верди “уж лучше сдохнуть, чем “обслужить” таких монстров, как они”. Предложение Эдди поделиться со всеми присутствующими в этом номере сравнительно небольшими запасами, которые у него есть, принялось во внимание, однако, смело смотрящий в будущее Верди справедливо заметил, что на четверо суток таких запасов им однозначно не хватит и, рано или поздно, всё равно в конце концов придётся откуда-то добывать денежные средства. И будто в сказке, в объятия пропитанной множественными мыслями тишине, когда по комнате уже стал доноситься шум кипения мозгов, у Верди родилась гениальная идея, додуматься до которой смог бы далеко не каждый. Он попросил у Эдди его запачканную сумочку и тот, после того как посмотрел в глаза человеку-мускулу, почему-то вмиг повеселел и поспешил поспособствовать претворению задуманного, ещё никому неизвестному кроме самого Верди плану, в реальность, хотя его весёлость смотрелась весьма наигранно. Откуда-то добыв внушительную стопку белоснежных конвертов, романтик положил их в одно из отделений сумки и надел её так, будто бы он был контроллёром. Затем, подумав, что неплохо было бы посвятить в подробности операции своих напарников, тем более если учитывать, что они тоже будут принимать участие в этом деле, он рассказал, что хочет организовать подпольную почту, которая на самом деле ничто иное как обыкновенное надувательство. Возражения, что это может выйти троице боком его нисколько не волновали – искусство требует жертв. Короче говоря, Мэл и Арнольд согласились на дело только потому, что других способов хоть как-то раздобыть денег у них не было. Ничего из того, что объяснил им Верди они не поняли… Перед тем, как отправиться к первому адресату, романтик сел за стол и чёрной ручкой что-то начеркал на чистом листе бумаги. Затем осторожно взял лист в руки и, поднеся его к свету, прочитал написанное. Убедившись в том, что разобрать данный почерк не под силу даже ему самому, Верди выкинул несчастную бумажку и заставил писать под диктовку Мэла. Эдди без лишних напоминаний безвозмездно подарил им ещё один листок и Мэл, не снимая наушников, начал выводить буквы, будто иероглифы. Верди наводило на странные подозрения то, что даже если он молчал, меломан всё равно продолжал выводить что-то своё. Подозрения подтвердились – когда Верди аккуратно взял лист в руки и посмотрел на результат их совместных усилий, листочек сразу же понял, что его ожидает та же участь, которой уподобился его собрат. Надо сказать, что романтик до сего момента никогда не видел, чтобы в слове из пяти букв можно допустить восемь ошибок. Разобрать текст данного письма с настолько хромающей орфографией было просто нереально, поэтому Верди не задумываясь о последствиях, выбросил лист в окошко и заставил писать под диктовку Арнольда. Эдди на этот раз, уже нехотя, но всё же отдал бумажку. Лишь стоило силачу взять в руки аппарат, как на том появилась многообещающая трещина. Учитывая, что Арнольд не носил постоянно наушников, у Верди на этот раз не могло родиться подозрений на тему: “я молчу, а он пишет”. Однако, когда работа была завершена, а процесс её выполнения был на редкость долгим, ибо человек-железо то и дело переспрашивал ту или иную букву, а также постоянно кричал, что не успевает, и Верди, наконец, судорожными от нетерпения и непередаваемой злобы руками взял лист бумаги, то не увидел и следа чёрной ручки. “Закончилась, скотина”, - подумал про себя романтик и машинально выбросил чистую бумажку за окно. Вцепившись обоими руками в свои волосы, Верди пытался сосредоточиться и придумать способ, как спасти ситуацию. И, кто бы сомневался, идея как раз вовремя посетила его голову! Когда он откуда-то достал перочинный нож, остальные сразу же затрепетали, каждый подумав о своём, а Эдди вообще упал в обморок, но стоило ему объяснить, что с помощью него он хочет вырезать за неимением ножниц отдельные буквы из разных газет, чтобы потом составить из них текст для письма, то всё встало на свои места. К удивлению всех троих в комнате не оказалось ни единого журнала или хотя бы чего-нибудь в этом духе, поэтому компании пришлось действовать по запасному плану, то есть идти в другие номера, прикидываясь бандитами, и выпрашивать чужую литературу. Честно говоря, подав идею о вышеописанном методе получения денег, Верди даже и не предполагал, что дело приобретёт столь серьёзный оборот. Тем не менее, шаг навстречу риску был сделан, и отступать назад было бы просто некрасиво… приводить себя к образу оборванцев внешне герои не стали – было жалко портить одежду и кожу. Довольно забавный парадокс – коридор длинен, а мир тесен. В первом же номере, который они решили подвергнуть зверскому нападению, друзья увидели сидящего за толстенной книгой человека в не менее толстых очках. Неведомая зверушка имела зубы зайца и шею страуса, а также… Впрочем, зачем описывать дальше, ведь вы итак прекрасно знаете это лицо. Ни Бернарда, ни Хэлен в номере не было – видимо они куда-то ушли, оставив ботаника наедине с самим собой. Воспользовавшись моментом, Верди крикнул, что есть мочи, чтобы тот отдал им книгу. Тот, к кому был обращён этот крик, даже не подал виду, что что-либо слышал и продолжал читать как ни в чём не бывало. Романтик не ожидал такой реакции от своей “жертвы”, а точнее, её отсутствия, приняв во внимание его достаточно скованный вид , но между тем не растерялся и повторил своё требование ещё раз. Умник медленно приподнял свою голову и резко, устрашающе перевёл свой взгляд со страницы томика на незнакомую ему персону так, что Верди аж вздрогнул. Но история на этом не закончилась – далее ботаник, не сводя глаз с незваного гостя, нащупал рукой нож-закладку, по сравнению с которой нож Верди казался только детской игрушкой, и демонстративно сверкнув им, загробным голосом прогремел, что никто не смеет отвлекать его от прочтения этой книги. Сказанная фраза оказалась чем-то вроде гонга, потому что сию же секунду ботаник рванулся с холодным оружием на несчастного романтика-неудачника. Тот, разумеется, за неимением другого выхода, был вынужден принять бой. От оружия, будто от лазерных мечей, то и дело сыпались искры, а это давало определённые основания бояться возникновения пожара. Ни Мэл, ни Арнольд оружия не имели, а посему не горели желанием вступать в смертельную схватку. Единственное, что сделал Мэл – включил погромче агрессивную музыку, чтобы все могли её услышать и создалась необходимая атмосфера. Вот Верди споткнулся и упал на кровать. Всё это произошло настолько быстро, что бедняга не успел сообразить, как оказался здесь. В следующую секунду на него уже летел с занесённой рукой ботаник-убийца. Едва увернувшись, романтик свалился на пол и больно ударился локтем правой руки – как раз той, в которой держал уже не холодное, а раскалённое от жаркого боя оружие. Неприятель же в результате не получившегося убийства насквозь продырявил, мирно покоящееся на кровати одеяло. Буквально через пару секунд взаимного отдыха битва продолжилась с новой силой… И неудачно для Верди… Послышался звук, как будто бы нож что-то отсёк. Наступил момент истины, а вместе с ним и гробовая тишина. Может быть, это было связано с тем, что батарейки в плеере Мэла сели (что в принципе невозможно, ибо Мэл тогда тоже бы “сел”), а может что-либо ещё – автор не может сказать точно. С потухшими глазами романтик Верди пал к земле, будто бы земное притяжение увеличилось в десятки раз. Три пары глаз с непониманием следили за каждым движением героя. Они смотрели на него и медленно приходили в ужас. Глаза – зеркало души человека. Неужели оно разбилось? Неужели осколки больше не собрать обратно? Никто уже не поможет – все убегут, испугавшись порезаться… Глядя на невыносимые мучения потерпевшего поражение бойца, смотрящие переносили в себе не меньшую боль от всё чаще и чаще посещающих их головы грустных мыслей. Даже ничем непробиваемый Арнольд стоял с таким лицом, будто на его глазах вот-вот навернётся горячая слезинка. Верди судорожно и не без жадности хватал губами воздух, очевидно, пытаясь что-то сказать, но выходило это у него, надо заметить, не лучшим образом. Мэл сделал попытку прочитать то, что хочет сказать умирающий романтик по его губам, что в принципе для него не должно было стать сложной задачей, ведь слушая всю свою жизнь ударные мелодии на предельной громкости, волей-неволей научишься понимать то, что тебе хотят сказать другие люди и без звука голоса, однако, он не понял ни единого слова. Наконец, найдя в себе последние силы и собрав всё в одно целое, романтик поднялся на колени, вознёс голову к небу, вернее к потолку, и, крепко стиснув в левой руке клок чёрных, как сама ночь волос, прокричал на весь поезд:
- Сука! Я растил эти волосы три года, и все мои старания оказались напрасными! Ну, держись – теперь моя очередь играть в парикмахера.
С этими, полностью отражающими его духовное состояние словами, Верди по новой набросился на своего противника. От чувств мести за испорченную стрижку битва стала только ещё серьёзнее. Ни Мэл, ни Арнольд по-прежнему не принимали в ней никакого участия, за исключением зрительского. Только теперь они, наконец, поняли, что произошло на самом деле. Злостный ботаник-убийца отсёк у Верди мотающуюся чёлку, после чего тот в диком расстройстве и ужасе упал на пол. Злость вперемешку с обидой не давали сказать ему ни слова, в результате чего романтику приходилось лишь глотать воздух, подобно немой рыбе. Грандиозная, можно даже сказать великая трагедия развернулась вокруг какой-то мелочи… Для нас… Стоило лишь меломану и силачу довести данную мысль до разумного завершения, как вдруг раздался напряжённый возглас Верди:
- Мэл, Арнольд! Берите книгу и уходим! С ним бесполезно бороться! Это просто какая-то боевая машина!